Любовь во время чумы

Удар пришелся в самое сердце. Он хотел бы метнуть ответ быстро и решительно, как стрелу, но тяжесть одолела его: никогда еще он не выдыхался так от столь короткой беседы, сердце ныло, каждый удар отдавался металлическим эхом в артериях. Он почувствовал себя старым, печально-унылым, ненужным, и так неудержимо захотелось плакать, что он не мог вымолвить ни слова. Они допили вторую чашку в тишине, изборожденной вещими предчувствиями, и первой заговорила она, попросив служанку принести бювар с письмами. Он хотел попросить ее оставить письма себе, – у него были копии, написанные под копировальную бумагу, – но подумал, что такая предосторожность может выглядеть неблагородно. Сказать было нечего. Прежде чем попрощаться, он попросил разрешения прийти в следующий вторник в это же время. Она спросила себя, следует ли ей быть столь уступчивой.

– Не вижу, какой смысл – ходить и ходить, – сказала она.

– Я и вообще не думал, что приду, – сказал он. Итак, он пришел в следующий вторник в пять часов, а потом стал приходить каждый вторник, всегда без предупреждения, и к концу второго месяца эти посещения раз в неделю стали для обоих привычными. Флорентино Ариса приносил английские галеты к чаю, засахаренные каштаны, греческие маслины и различные безделушки для ее гостиной, которые привозили с океанскими пароходами. В один из вторников он принес ей копию той фотографии, где они с Ильдебрандой были сняты фотографом-бельгийцем более полувека назад и которую он купил за пятнадцать сантимов на распродаже почтовых открыток у Писарских ворот. Фермина Даса не могла понять, каким образом ее фотография попала туда, и он тоже не представлял себе этого иначе как чудом, сотворенным любовью. Однажды утром, подрезая розы в своем саду, Флорентино Ариса испытал искушение – отнести розу Фермине Дасе. Пришлось поломать голову, какую розу следует отнести недавно овдовевшей женщине, сообразуясь с непростым языком цветов. Красная роза, символ пылкой страсти, могла оскорбить ее траур, желтые розы, некоторыми считавшиеся знаком удачи, на распространенном языке цветов означали ревность. Он слышал о черных розах из Турции, и, наверное, они более всего подходили к случаю, однако ему не удалось вывести таких, у себя в саду. Вдоволь поломав голову над проблемой, он рискнул остановить выбор на белой розе, они ему нравились меньше других, казались пресными и немыми: ничего не означали. В последний момент, опасаясь, что Фермина Даса все-таки заподозрит тайный смысл, он срезал с розы все шипы.

Она приняла подарок хорошо, не углядев в нем никаких намеков, и таким образом вторники обогатились еще одним ритуалом. Он приносил белую розу, и для нее уже стояла посреди чайного столика ваза с водой. В один из вторников, ставя розу в воду, он заметил как бы между прочим: – В наши времена приносили не розы, а камелии. – Правильно, – сказала она, – но намерения при этом были другие, и вам это известно.

И так было все время: он пытался продвинуться вперед, а она его окорачивала. Однако на этот раз, несмотря на резкий ответ, Флорентино Ариса понял, что попал в цель: она отвернулась, чтобы он не заметил, как вспыхнуло ее лицо. Вспыхнуло молодо, до корней волос, и оттого, что это произошло помимо ее воли, она осталась недовольна собой. Флорентино Ариса осторожно попробовал перейти на менее острые темы, она заметила его усилия и поняла, что он понял ее состояние, а от этого разозлилась еще больше. Это был неудачный вторник. Она уже собиралась попросить его не приходить больше, но мысль о том, что это выглядит ссорой влюбленных, показалась ей такой смешной в их возрасте и положении, что она от души расхохоталась. В следующий вторник, пока Флорентино Ариса ставил розу в воду, она с пристрастием заглянула себе в душу и с радостью обнаружила, что совсем не держит на него зла за прошлый вторник.

Скоро его визиты стали приобретать несколько неловкий семейный характер: случалось, при нем заходили доктор Урбино Даса с супругой и оставались играть в карты. Флорентино Ариса в карты играть не умел, но Фермина научила его за один прием, и они послали супругам Урбино Даса письменный вызов на следующий вторник. Игралось им вместе так хорошо, что встречи эти утвердились так же быстро, как и его визиты, а заодно сразу же определились и взносы каждого участника. Доктор Урбино Даса с женой, превосходной кулинаркой, каждый раз приносили необыкновенные торты, и каждый раз – разные. Флорентино Ариса продолжал выискивать всякие диковины на пароходах, приходивших из Европы, а Фермина Даса изощрялась придумать на вторник какой-нибудь сюрприз. Карточные турниры устраивались каждый третий вторник месяца, и играли не на деньги: проигравший должен был к следующему состязанию приготовить что-то особенное.