Любовь во время войны. Часть 1 (СИ)

Именно так я и познакомлась с Сердаром. Ему было двадцать, а он уже «дослужился» до медкурсов, что означало, что воюет он лет с шестнадцати. Обычно по-английски курды говорили плохо, но Сердар был исключением. Именно возможность понимать друг друга и сблизила нас. С первого взгляда он выглядел человеком дотошным - ловил каждое слово и движение наставника. Тогда мне было не ясно, как можно с таким ненормальным рвением пытаться что-то узнать. Только теперь я понимаю, что это была не тяга к знаниям, это было четкое понимание их необходимости, чтобы выжить самому либо помочь выжить товарищу. До сих пор у меня перед глазами стоит образ – смуглый парень старательно записывает что-то на своем планшете, переодически уточняя детали у наставника на неплохом английском. Именно таким я его помню. Все остальные образы словно исчезли из моей памяти, растворились в полумраке сырого подвала.

- Где так хорошо выучил английский? – спросила я, когда мы выходили из палаты.

- Сам, - улыбнулся Сердар.

- Ни за что не поверю, - прищурив глаза сказала я и протянула ему руку. – Марина.

- Сердар.

Так незатейливо началась наша дружба. У меня было чутье на хороших людей, и в этот раз оно меня тоже не подвело. Мы много времени проводили вместе, я учила его русскому, он меня курдскому и турецкому, мы обсуждали разницу культур, политическую ситуацию в мире, я помогала ему с занятиями. Пару раз мы даже побывали в Джанкое, где выбирались вместе с моим отцом на охоту.

К большой неожиданности мое умение неплохо обращаться с оружием не вызвало особого удивления у Сердара, не мудрено, как я узнала позже, каждая вторая курдская девушка служила в регулярной армии Автономии Курдистан. Это было нормой, в то время, как девушки-добровольцы, воевавшие на Кавказе считались героями.

У Сердара на Родине была невеста. Звали её Дилан. Первый раз он показал мне фотографию спустя неделю после нашего знакомства – сероглазая девушка с темнорусыми волосами и серьезным лицом, в камуфляже с автоматом за спиной. Дилан тоже служила в армии.

Было видно, что Сердар скучает по ней, но при мне он говорить об этом стеснялся, однако я всегда старалась его подбодрить и быть рядом, когда ему было тоскливо, хотя, не буду врать, мысль о том, что моему лучшему другу для счастья нужен кто-то еще немного кололо мое самолюбие. Все же слишком близкими людьми мы стали за этих полтора месяца.

Я с грустью думала, что совсем скоро Сердар вернется на Родину, но мы пообещали не забывать друг друга и всегда поддерживать отношения через сеть. Может так оно и было бы, сработай Антитеррористическое Министерство Автономии Крым на ура и предотврати терракт, задержись террорист в пути на пятнадцать минут, не пойди мой отец в тот  злополучный супермаркет... Тысячи «если» витали в воздухе надо мной в тот день, до невозможности затрудняя дыхание, и, боюсь, будут призраком преследовать меня до самой смерти, которая, кажется, вот-вот меня настигнет.

3.

В тот ничем не примечательный, на первый взгляд, день я проспала первое занятие. Поэтому неспеша сделала себе кофе и открыла свой планшет. Слегка дотронувшись до вкладки последние новости Крыма я сделала глоток из кружки. Монотонный голос начал говорить что-то о новой партии раненых с Кавказа, а я углубилась в чтение анатомии человека, надо было подтянуть знания для сдачи темы и выхода на новую. Так прошло несколько минут перед тем, как я услышала, как тот же монотонный голос объявлил об экстренном сообщении  из Джанкоя. Я быстро перевела новости в полноэкранный режим. Голос сообщил о терорристическом акте в супермаркете, по предварительным данным четыре человека погибли, и более десяти были ранены, после чего затих, и вещание перешло в режим «стрим», где я могла видеть развалины магазина, который находился на соседней от нашего дома улице, «скорые», полицию...

Я быстро набрала отца и уже тогда, услышав, что устройство недоступно по техническим  причинам, подсознательно догадывалась, что беды не избежать.

Но надежда – вещь упрямая, она верит только фактам. Поэтому эта самая надежда и  изводила меня, заставляя в сотый раз набирать отца и слышать чертов автоответчик по пути в университет. Я бежала со всех ног, задыхаясь и чуть не падая до тех пор, пока не добралась до двери палаты, где шли занятия у Сердара. Эта дверь охладила мое сознание. Я чувствовала, что открыв ее моя жизнь изменится навсегда. Я по-детски ненавидела эту  дверь, которая против мой воли разделила мою жизнь на «до» и «после». Дверь, открыв которую мне придется, признаться в первую очередь себе, что отца больше нет...

Набрав в легкие как можно больше воздуха я толкнула ее, в тот же момент раздался сигнал об окончании занятия. Сердар уже протискивался сквозь толпу ко мне.

- Что случилось? – взволнованно спросил он.

В этот момент мой планшет принял входящий вызов, где мне официально было доложено о гибели моего отца.

- Мой отец... – я так и не смогла договорить фразу, рыдания захлестнули меня.