Любовь вопреки

– А то, что я женился на тебе назло Катерине! – почти выкрикнул Прохор. – Она тогда уехала, и я с ума сходил, не знал, что мне делать! Вот и решил тоже жениться ей в отместку! Но люблю я по-прежнему Катерину, и только её! Словом, мы решили снова быть вместе. Прости меня, Софья, но я не могу жить с тобой дальше, потому что не хочу обманывать тебя! Я знаю, что я поступил подло, но теперь уже ничего не вернёшь… Ты будешь жить здесь, об этом не беспокойся, а я постараюсь поскорее добиться развода, чтобы ты стала свободной и смогла построить свою судьбу, с кем захочешь. Наш брак был огромной ошибкой.

С этими словами Волгин поспешно вышел из комнаты. Софья истерично рассмеялась и медленно опустилась на пол. Продолжая смеяться, она закрыла лицо руками. Всё её тело сотрясала мелкая дрожь. Безумно хотелось расплакаться, но слёз не было. Девушка прижала руки к груди, пытаясь унять острую боль, которая возникла сначала в голове, а затем скатилась в самое сердце, и при каждом новом вздохе, нещадно колола его как ножом.

«А может, он просто пошутил? Ну, не может это быть правдой! Не может!» – словно безумная, Софья готова была цепляться за малейший осколок надежды. Она поднялась на ноги, продолжая прижимать ладонь к бешено колотившемуся сердцу. И стараясь не обращать внимания на боль в груди, выбежала из спальни.

Прохор тем временем зашёл в кабинет, быстро открыл сейф и забрал из него деньги и кое-какие нужные бумаги. Выйдя из кабинета, он наткнулся на Акулину, идущую по коридору.

– Как хорошо, что я тебя встретил! – обрадовался он старой няньке. – Вот, держи, передашь матушке эти деньги. На первое время вам хватит, потом я буду привозить. И скажешь ей, что я теперь с Катериной жить буду, только помягче как-нибудь. Сам я не смогу…

– Как с Катериной?! – ахнула Акулина. – А Софьюшка? Опомнитесь, Прохор Андреевич, всю жизнь потом жалеть будете!

– Я буду жалеть, если с Софьей останусь. Всё, пусти, Акулина, не твоего ума это дело! – он всунул деньги в её руки и попытался пройти мимо, но женщина упрямо встала на его дороге.

– Я вас, барин, совсем ещё махонького на руках качала, а вы теперь вон как заговорили! Да уж, в детстве-то вы поласковей были… Сами, значится, со двора прочь, а мне перед Анной Николаевной ответ держать?

– Ну, прости меня, Акулина! – виновато улыбнулся Прохор. – Я не хотел тебя обижать! Люблю я Катьку, что мне теперь всю жизнь с Софьей маяться? Я ведь мог бы и тайно с ней видеться, но не желаю во лжи жить! Лучше разом отрубить!

– Ох, гляжу я на вас и диву даюсь! – покачала головой Акулина. – Как всё просто-то у вас, Прохор Андреевич! Жизнь ведь прожить – не поле перейти! А вы о Софье подумали? Она вам что, игрушка? Поиграли да выбросили? А о матушке своей? Она от одного горя не оправилась, а тут другое! А что бы батюшка покойный ваш сказал? Неужели для вас даже память о нём ничего не значит?

Прохор весь вспыхнул при упоминании об отце:

– Хватит, Акулина! – прикрикнул он. – Всё я понимаю! Да, я ужасный человек! Но за свои грехи мне и отвечать!

– Опомнитесь, Прохор Андреевич! Никак околдовала вас Катька-то, вон и глаза у вас блестят, словно в лихорадке! Послушайте меня, покаетесь потом, да поздно будет!

– Не болтай вздор! – поморщился Прохор, и приобняв старую няньку за плечи, быстро проскользнул мимо неё. – И не поминай лихом! – грустно улыбнулся он ей на прощание.

Сбежав с крыльца, он надел на голову картуз и направился к лошади. Наверняка Катерина уже заждалась его! Надо торопиться!

– Прохор, постой! – умоляющий оклик Софьи всё же заставил его обернуться.

Девушка подошла к нему. Она была белая как полотно, даже крепко сжатые губы побелели, а в тёмных глазах таилась такая боль, что у Волгина перехватило дыхание.

– Проша, – тихо заговорила она, обхватывая его лицо холодными ладошками. – Скажи мне, глядя в глаза, неужели ты не любил меня ни одной секундочки? Я не верю тебе. Вспомни постоялый двор, нашу свадьбу, нашу первую ночь… А как ты поцеловал меня в первый раз в рождественскую ночь. Помнишь? Какой на тебе тогда страшный тулуп был лохматый, а сам весь в саже, словно разбойник! – Софья улыбнулась, но в глазах её заблестели слёзы.

– Я знаю, что это прозвучит жестоко, – резко заговорил Прохор, убирая её руки от своего лица. – Но ты для меня была всего лишь неудачной попыткой забыть Катерину. Любить возможно только раз, Софья. Жаль, что я сразу этого не понял. Прости меня, если сможешь.

– Я тебя ненавижу! – выкрикнула она ему в лицо, отступая назад.

– Правильно, – кивнул Прохор. – Так тебе будет легче, и ты быстрее забудешь меня!

Софья внезапно пошатнулась, и как подкошенная повалилась на землю. Прохор едва успел подхватить её на руки. Зайдя с ней обратно в дом, он положил девушку на диван в прихожей. Подоспевшая Акулина всплеснула руками и громко позвала Лукерью.

– Ну, вы позаботитесь о ней, а я пойду, – сказал Прохор.

– И вы даже не останетесь убедиться, всё ли будет с ней в порядке? – вскинула на него изумлённые глаза Акулина. – Прохор Андреевич, да что с вами?