Любовь вождей

Молоко от наших коров начисто не соответствует мировым стандартам. Ни одна страна не отважится поить таким молоком своих граждан, особенно детей. Оно несет в своей микрофлоре все заболевания, которые заложены в пище, получаемой скотом с отравленной химией земли. Сыры производить мы уже не можем — молочное поголовье крупного рогатого скота хронически больно маститом.

В грязных, с провалившимися крышами и разрушенными, открытыми всем ветрам стенами хлевах стоят некормленые и непоеные коровы. По брюхо в навозной жиже, нередко подвешенные на вожжах или цепях, в неимоверных муках, из последних силенок несут они свою службу неблагодарным хозяевам. Боже мой, и это наши Буренушки, слава России, гордость и нежность крестьянского двора!

Давно скомпрометирована политика огромных откормочных комплексов, цивилизованные страны переходят на пастбищное содержание скота. Корове, находящейся постоянно в стойле, трудно, порой невозможно разродиться. Огромный теленок, выросший в матери на подкормке, не может выйти на свет. Его разрезают на части в чреве матери, вслед за тем идет под нож роженица. На пастбище животное находится в постоянном движении, и плод развивается нормально, но где они — пастбища?..

Самое страшное — бойни. Неправда, что у животного нет страха смерти, что это — высокая и ужасная прерогатива человека, за что ему много прощается. Сколько мужественных вздохов исторгли мыслители над участью единственного существа во Вселенной, которому дано знать, что он смертен[3].

Да, животные не обременены этим знанием, что делает их участь светлее и чище, но близость смерти они чувствуют безошибочно. Когда корову гонят на убой, а путь этот долог, по милой покорной морде катятся слезы. Она знает, что обречена, самый воздух напоен кровью и смертью. В организме пораженного ужасом животного происходят мощные химические процессы, вырабатываются гормоны страха и попадают в будущее мясо, а с ним в желудок человека.

Пойдите на бойню, вы физически ощутите тот кошмар, которым чревата неотвратимая неопрятная и жестокая смерть. Даже тупые, лишенные нервов «забойщики» выдерживают на бойне от силы два-три года. Представляете, чем светятся смиренные глаза животных, если это не по силам сверхвыносливым совкам!

Мы единственная страна в Европе, не подписавшая Страсбургскую конвенцию 1959 года о безболезненном забое домашних животных.

Ребячество аргументировать это финансовыми затруднениями. Мы спокойно пускаем на ветер миллионы, но становимся по-гарпогоньи скупы, когда дело касается гуманных целей. У нас никогда нет денег на культуру, книгоиздательство, охрану природы, помощь больным и брошенным детям… Мы органически не способны осознать свое варварство. Мы искренне не понимаем, зачем тратить усилия, а главное, деньги, чтобы животные не мучились, когда их убивают. И ведь нельзя этого доказать, этические ценности не укладываются в логические схемы. Тысячу раз прав Рональд Рейган, назвавший нас «империя зла». Мы так успешно взрастили в себе дух жестокости, что нас не останавливает и тот вред, который мы причиняем сами себе. Садистское убийство сжигает душу.

Помните страшный роман Герберта Уэллса «Остров доктора Моро» — о вивисекции? Наши отечественные научные живорезы оставили далеко позади злодейства вымышленного романного персонажа. Девяносто процентов опытов над животными делаются не ради науки, а ради бумажки — диплома, звания кандидата или доктора. Цели беспощадных опытов, в основном мнимые, очень широки: радиология, биология, физика, химия, даже косметика, различные военные программы.

«Опыты» могут длиться месяцами, пока смерть не избавит несчастное животное от беспрерывных, да и ненужных мук. Собаки от сумасшедшей боли съедают себе лапы, кошки в конвульсиях выбрасываются за перегородки клеток, обезьяны исцарапывают, растерзывают собственное тело или убивают друг дружку. Наивный Альберт Швейцер в своем завещании писал: «Бессловесное существо способно страдать так же, как и мы. Истинная глубокая человечность не позволяет нам переносить их страдания». Это вам, а нам — ох как позволяет! Побывайте в наших вивариях!..

В мировой науке давно пришли к убеждению, что организмы других Божьих созданий не идентичны человеческому, идет массовая замена животных в эксперименте на так называемые культуральные методы исследования «ин витро». Мы же знай себе кромсаем живое существо «по Павлову». И самое отвратительное: почти всегда делаем это без обезболивающих средств. Из экономии и равнодушия. На обездвиживающие средства мы, правда, раскошеливаемся — нервно-парализующий яд имеет побочное свойство надолго сохранять ощущение боли.

Ведь не человека же кромсаем, чего тут нежности разводить! А если и человека, подумаешь, барин!..

Пилим, дробим, раскалываем молотком живую кость под взглядом живых страдающих глаз, копошимся в мозге, мышцах, внутренних органах, рвем, удаляем, ломаем, обжигаем огнем, током, а для того, чтобы крики животных не мешали «работать», перерезаем голосовые связки. И все это бесстыдно называем НАУКОЙ.