Любовь (выдержки из произведений)

Мне приснилось, что я занимаюсь любовью на каких-то огромных качелях. Я видела собственные колени и бедра, поднимавшиеся выше головы, когда качели взмывали к небу; при этом передо мной мелькала желтая тафта задравшейся нижней юбки. Потом я летела куда-то спиной вперед и, зависнув в воздухе, видела под собой большой напряженный член ждавшего меня мужчины. Качели замирали в воздухе, я успевала посмотреть на ставшее пурпурным небо и неслась вниз все быстрее и быстрее, чтобы мужчина мог наконец войти в меня. Напуганная увиденным, я проснулась и далеко не сразу вспомнила, где нахожусь; воздух в хижине превратился в вязкую душную массу, сквозь стены до моего слуха доносились звуки с реки и из чащи сельвы, кричали ночные птицы, слышался рык каких-то хищников, пробиравшихся через заросли. Жесткая сетка гамака натерла мне кожу даже через рубашку; москиты искусали все открытые участки тела и сидели на руках и лице чуть ли не сплошным слоем, я же не могла заставить себя пошевелиться, чтобы их согнать: меня словно парализовало. Через некоторое время я снова впала в тяжелый, беспокойный сон. От собственного пота и висевшей в воздухе влажности у меня промокла вся одежда, и на этот раз мне приснилось, что я плыву в какой-то узкой лодке, а меня обнимает и ласкает человек, чье лицо скрыто под маской из Универсального Материала; он входил в меня при каждом покачивании нашего суденышка, и эта близость казалась мне не столько приятной, сколько болезненной; лодку швыряло по волнам, и все мое тело было покрыто синяками и ссадинами, я потеряла счет времени, мне хотелось пить, а испытываемое наслаждение и счастье были не менее мучительными, чем жажда. Беспокойные поцелуи, какие-то смутные предчувствия, звуки, доносящиеся из сонной сельвы, золотой зуб, каким-то образом оказавшийся в складках одежды, которую я не сняла перед тем, как заняться любовью, рюкзак с гранатами, беззвучно взрывавшимися, разбрасывая вокруг себя целый рой фосфоресцирующих насекомых. Я снова проснулась и опять некоторое время не могла понять, где нахожусь и, главное, что означают это тепло и приятные судороги, пробегающие у меня внизу живота. В отличие от всех остальных случаев, когда мне снилось нечто подобное, я увидела не то во сне, не то наяву не призрак ласкающего меня Риада Халаби, но силуэт Рольфа Карле, сидевшего на полу прямо передо мной; он оперся спиной о рюкзак, одну ногу подогнул под себя, а другую вытянул вперед; руки его были скрещены на груди, а сам он пристально наблюдал за мной. В полумраке я не смогла разглядеть выражения его лица, но увидела, как загорелись его глаза и сверкнули зубы, когда он улыбнулся мне.

— Эй, ты что? — шепотом спросила я.

— Ничего, а ты? — ответил он так же тихо, чтобы не разбудить остальных.

— Мне тут, кажется, кое-что приснилось…

— Мне тоже.

(Из «Евы Луны»)

Длительная любовь

Когда муж и любовник один и тот же человек, возможно, добрая часть развлечений и теряется, зато есть больше времени для просмотра кинофильмов. Мне нравятся кинофильмы...

(Из «Афродиты»)

Признаюсь, что, собирая материал для этой книги, я с нетерпением дожидалась, когда дойду до этой главы, потому что любовь длительная, выстраданная и славно прожитая мне наиболее интересна. В то же время о ней трудно рассказывать, потому что такой любви недостаёт напряжения.

Страсть — самое ценное с точки зрения литературы и кинематографа, поскольку все мы восхищаемся перипетиями, которые переживают два охваченных желанием существа, — этим объясняется успех порнографии, хотя в ней, скорее всего, желание притворное.

В любом повествовании, включая и сказки о феях, персонажи попадают в приключения и побеждают злодеев, чтобы подойти к самому финалу: поцелуй (или что-то ещё), чем всё и завершается. Этот поцелуй говорит о непреложном счастье пары, закованной временем и пространством, но в реальной жизни поцелуй — лишь первый шаг на долгом пути, полном препятствий.

Вернёмся на миг к Ромео и Джульетте, которых я уже упоминала на этих страницах в качестве примера: что бы с ними было, если бы вместо смерти они поженились? Ромео продавал бы сонеты на улицах Жироны; Джульетта, располневшая и скучавшая, выращивала бы полдюжины детишек, а на знаменитом балконе висела бы одежда и сохла на солнце. Врагами пары были бы уже не семьи Капулетти и Монтекки, а обыденность жизни, но, возможно, у этой пары, решительной и удачливой, получилось бы сохранить колдовство, которое окутало их в молодости, и благодаря ему они состарились вместе, любя друг друга — такая история была бы оригинальной и чудесной. Хотя Шекспир на неё не вдохновился, потому что ему не хватало крови, яда, ножей и подлости.