Мы с Вилли пережили немало успехов, неудач и несколько трагедий. Знаменитый немецкий композитор сказал нам однажды, что с одной и той же женщиной он прожил несколько жизней. И объяснил, что они жили вместе сорок лет и с момента знакомства оба немало изменились. Семь раз они оказывались на грани развода, потому что их взаимоотношения угасали и в их союзе уже было не узнать человека, в которого партнёр, будучи юным, влюбился, но каждый раз оба решали внести в отношения необходимые коррективы, подпитывать любовь и заново подтверждать клятвы. «Вам нужно пересечь семь порогов», — сказал он нам. В тот момент нашей совместной жизни мы с Вилли уже находились на одном из этих порогов, на пороге зрелости, когда почти всё становится хуже и хуже: тело, умственные способности, энергия и сексуальность. Что за неприятности с нами произошли? Они обрушились на нас не как-то постепенно, а словно цунами, накрыли сверху и разом. Неким утром мы, обнажённые, увидели себя в большом зеркале ванной комнаты, и оба сильно поразились собственному отражению. Кем же были эти незваные старики и что они делали в нашей ванной комнате?
В нынешней культуре, когда переоцениваются молодость и красота, требуется много любви и несколько иллюзионистских трюков, чтобы поддерживать желание личности, которая прежде нас восхищала, а теперь превратилась в кого-то ослабленного и порядком пожившего. В почтенном возрасте, когда мне уже делают скидку в кинотеатре и в автобусе, меня по-прежнему интересует эротика. Моя мать, которой исполнилось девяносто лет, говорит, что это не кончится никогда, но лучше всё же помалкивать, иначе ситуация может стать шокирующей; ведь полагают, что пожилые — существа асексуальные, точно амёбы. Я же думаю, что останься одна, я бы не особо много об этом размышляла — именно так поступают многие мои подруги. Но поскольку я уже вместе с Вилли, то стараюсь стареть как можно интереснее.
Внутренне Вилли совсем не изменился, он всё тот же сильный и добрый человек, в которого я влюбилась, поэтому я намерена поддерживать пыл страсти, хотя и в факеле уже давно не огонь, а лишь тонкое пламя свечи. Другие пары нашего возраста хвалят достоинства нежности и общества своего партнёра, что уже вытеснили суматоху страсти, но я предупредила Вилли, что и не думаю заменять сексуальность теми чувствами, которые испытываю к своей собаке. По крайней мере, не сейчас...
Пробуждение
Как жаль, что суматошный пыл перешёл во взвешенную любовь! А мне как раз и нравилась эта суматоха.
(Из «О жизни и духе»)
Я разбудила в себе тайну сексуальности ещё в восемь лет тем эпизодом, о котором рассказала в своём первом произведении-воспоминании «Паула». Это детское приключение могло привести к насилию, хотя так не случилось, вместо чего всё закончилось преступлением, которое не было очевидно связано с произошедшим, хотя в моей душе оба события навсегда останутся переплетёнными между собой. Вина и казнь, грех и наказание. События перепутались в моей памяти: я не знаю, в каком порядке они имели место, нет ни намёка на истину. И потом, сколько бы я всего ни напридумывала, единственное, что я хорошо помню, — эмоция: взрывная смесь любопытства, удовольствия, страха и вины за то, что я никогда впредь не ощущу прежнюю интенсивность чувств. Мой опыт был простым, я могу описать его несколькими фразами: рыбак встретил меня на пляже, накормил морским ежом, а дальше отвёл меня в лес, где и приласкал (немного погодя его убили в потасовке).
Даже спустя шестьдесят лет для меня были неразрывно связаны мужчина и смешанный вкус йода с солью от морского ежа — тот тип зацикленности, который люди преодолевают с помощью психоанализа, но я предпочитаю изгонять своих чертей писательской деятельностью. «И тогда он уставился на меня с непонятным выражением лица, а чуть погодя взял мою руку и положил её на свой половой орган. Я ощутила шишку под влажной тканью плавок, нечто движущееся, точно толстый кусок рукава. Я попыталась отдёрнуть руку, которую он твёрдо удерживал, шепча совершенно другим голосом, чтобы я не боялась, что он не сделает мне ничего плохого, а подарит только удовольствие. Солнце жарило всё больше, свет рассеивался, рёв океана угнетал сильнее, а под моей рукой, тем временем, трепетала жизнь этого твёрдого проклятия».
В некоторых своих романах я подробно описывала зверскую силу чувств, сопровождавшую рождение сексуальности в девочке или в мальчике. Почти всегда рассказ получается с элементами страсти либо насилия, каким был мой жизненный опыт и какими обычно бывают незрелые, детские страсти, когда нам не хватало разумного тормоза и налёта цинизма — с годами (после нескольких неудач и разочарований) мы их, конечно, приобрели. И всё же иногда я относилась к этой теме с юмором, как в случае с Рольфом Карле и его толстушками, двоюродными сёстрами, в Сипаме — так смехом и поцелуями меня саму кто-нибудь однажды бы разбудил, мне бы понравилось.