Любовь заказывали? (сборник)

Древние камни зданий помнили тысячи лет мира и войн. А между камнями пробивалась трава и кое-где – даже худосочные стволики деревьев. Вот только людей почти не было видно.

– Здесь живут? – спросила Лариса.

– А как же. Некоторые дома стоят больших денег.

Потом пошел квартал древних улиц, названных по знакам зодиака. Каждый захотел найти свой.

Петр первым нашел «свою» улочку, заканчивавшуюся крошечной круглой площадью. Деникин посмотрел на нее и обомлел: прямо в центре площади, в круглом каменном вазоне, росло небольшое зеленое деревце.

И все бы ничего, если бы вазон… не парил в воздухе!

Самое интересное, что поначалу пытливый ум инженера Деникина даже не попытался поискать рационального объяснения! Видимо, место, в которое они попали, не располагало к рациональным объяснениям. Ему даже стало чуть жаль, когда, подойдя ближе, он увидел, что вазон висит на полупрозрачных нейлоновых растяжках, закрепленных за стены стоящих вокруг старинных, нависающих над площадью каменных домов.

Через полчаса бесцельных, но чертовски приятных шатаний они попали на узенькую улочку, на которую справа выходила только одна дверь. Древние камни окружали ее. Да и сама дверь, видимо, тоже была сработана несколько столетий назад. Зато сбоку от нее, на уровне человеческого роста, была приделана кнопка электрического звонка. А в центре самой двери торчал прикрытый толстым стеклом и металлической сеточкой глазок видеокамеры.

– Это что за учреждение? – спросил Петр.

– Христианский монастырь.

– И как им в мусульманском окружении?

– Раньше было лучше. Сейчас иногда бывают сложности. Но в целом – терпимо. Я, когда сюда приехал, увлекся историей. Многое становится ясным, иное же вообще кажется запутанным и невероятным.

– Не понял.

– Ну, например, Хеврон, в котором сейчас бунтуют палестинцы, всегда был иудейским городом. Поэтому там много иудейских религиозных святынь. Сейчас же это один из центров арабской автономии. А, скажем, Хайфа всегда была арабской – ну, не всегда, – поправил себя Моше, – а последние несколько сот лет. Теперь она почти полностью еврейская. Все перемешалось… Или вот нас критикуют, что мы в Иерусалиме на якобы арабских землях строим новые кварталы. Но эта земля куплена застройщиками. За деньги, по договорам. Она – их.

– Да-а, – неопределенно протянул Петр. Ему не хотелось разбираться в перипетиях бесконечной арабо-израильской борьбы. Моше, видимо, понял и обиженно замолк.

Вскоре они вышли к старой Яффской крепости. Петр подошел к каменному парапету, дотронулся до шершавого, нагретого солнцем камня.

Раньше здесь, наверное, стояли пушки, закрывавшие вход в гавань. Сейчас тут было пустынно и тихо. В небе орали чайки. С шумом бился о нагроможденные внизу валуны зеленый, с белой пеной прибой. Справа, вдали, виднелась освещенная солнцем панорама Тель-Авива. Набережная с ее небоскребами-отелями гигантской дугой уходила вдаль, к горизонту.

– Красиво, – тихо сказала Лариса. Она почти не принимала участия в разговоре, целиком уйдя в свои мысли.

– Ну что, пойдем поедим? – предложил Моше.

Тут только Петр почувствовал, что ему здорово хочется есть. Свежий морской воздух и легкая физическая нагрузка – что еще надо для нагуливания аппетита?

– Предложение принято единогласно, – подытожил сопровождающий и повел их в одно из множества прибрежных кафе.

Место и в самом деле оказалось приятным. Открытая «верхняя палуба» прибрежного ресторана не имела иной крыши, кроме густо переплетенных ветвей зеленого винограда. Солнце здесь не пекло, а воздух приобретал комфортную температуру без каких-либо инженерных придумок. Стен тоже не было, и, дегустируя очередной шедевр средиземноморской кухни, можно было наблюдать море на десятки километров вдаль.

Здесь, как и в старом городе, все дышало стариной. Даже столовые приборы были как минимум прошлого века. А если добавить, что на горизонте не было ни единого теплохода – только редкие паруса яхт, – то счастливому посетителю ресторана легко было представить себя жителем минувших столетий…

Петр наслаждался едой и покоем. Моше, поняв настроение друга-партнера, не пытался поддерживать беседу. А Деникин от удовольствия аж глаза время от времени прикрывал. Вырезка из пойманной ночью меч-рыбы была великолепна, как и все прочие блюда, подаваемые в заведении. Ветерок приятно овевал лицо, пригреваемое прорвавшимися сквозь виноградный заслон осколками солнечных лучей.

Эх, просидеть бы так всю жизнь! Впрочем, Петр отлично понимал, что счастье этой редкой минуты в основном и заключается в ее редкости.

Неожиданно на веранду вышел хозяин и включил телевизор, разом разрушив очарование момента.

– Зачем он так? – чуть не застонал Деникин.

– Новости, – кратко объяснил Моше. Деникин смирился. Новости в постоянно воюющей стране, которую можно из пушки прострелить насквозь, – дело святое.

Дикторша заговорила гортанно и непонятно. Моше начал переводить, но Лариса попросила переключить на английский новостной канал. Все равно все станции начинали рассказ о жизни мира с горячего Ближнего Востока.