Любовь зла

– И весьма неплохо у него это получилось, – заметил со своего места Кряжимский.

– В квартиру Кряжимскому был подброшен пистолет, благо хозяин находился в отпуске, Настя должна была парой удачных реплик навести след на Сергея Ивановича. А тут еще и со Стениной соседкой повезло. – Я сделала глоток, так как от долгой речи уже начинала хрипнуть. – Проблема была в Насте. Находясь в шоке от содеянного, она мучилась жуткими угрызеними совести, порывалась во всем признаться и абсолютно была не готова выступать перед милицией со своими наводящими репликами. Алексей же был намерен спасти девушку даже против ее воли, поэтому увез ее на некоторое время от греха подальше. А когда они вернулись, их сразу же встретила я, и Алексей понял, что Настя все равно не в состоянии говорить заранее подготовленные фразы, а когда она произнесла «это все моя вина», почуял, что дело плохо и замысел может не удаться.

Он занервничал и совершил ошибку – сделал попытку припугнуть или покалечить меня, это уж как получится. А Сергей Иванович так вовремя вышел меня встречать, что подозрение опять пало на него.

– А Настя? Куда она-то делась?

– Алексей опять ее увез, скорее всего, против ее желания, оттого-то она и сбежала сегодня, – я взглянула на часы на стене. – Нет, вчера. К тому времени она уже решила, что будет делать. Она забрала у Алексея припрятанные им для нее же наркотики – это был один из поводков, на котором парень ее держал, – и вернулась домой. Чтобы умереть.

– Такие мысли появлялись у нее давно, – пояснил Сергей Иванович. – Как и все наркоманы, она была подвержена сильным и внезапным сменам настроения, депрессиям, припадкам агрессии… Но минуты просветления у нее тоже наступали. Одно время она даже пыталась бросить наркотики, но веры в себя у нее не было. Если у Степы, несмотря на его слабоволие, все же были шансы выбраться, то у нее – никаких.

– А лечиться она не пыталась? – подала голос Маринка.

– Наркологические клиники обходила, как рассадники чумной заразы, – ответил Кряжимский. – Уж не знаю почему. Степа предлагал ей обратиться туда вместе, но она и его убедила в бесполезности такого поступка. И поэтому она частенько под влиянием плохого настроения грозилась, что убьет себя'.

– Да мало ли что она говорила, – пренебрежительно отмахнулся Ромка. – Как говорится, я что, не хозяин своему слову? Как дал, так и назад возьму, – Тем не менее, как видишь, она это все-таки сделала.

– Хоть мозгов хватило записку написать да Ольгу предупредить. – Здравомыслящего Ромку явно раздражала вся эта кутерьма с взбалмошными молодыми людьми.

– А Алексей становился все опаснее, – подал голос Фима. – Защищая Настю, он совсем забыл о благоразумии и расчете, которые ему свойственны.

Он многое рассказал в милиции в состоянии безразличия. На нем, оказывается, столько висит! И кражи, и разбой, и наркотики, и организация банды.

Он, кстати, сознался, что пистолет принадлежит ему и что это он подбросил его Сергею Ивановичу.

А такое оружие, между прочим, так просто не достанешь. Купил, скорее всего, по случаю и за бешеные деньги.

– Ну так вот… Витя, передай мне, пожалуйста, пепельницу… Спасибо. – Кряжимский закурил, демонстративно сверкнув серебряной зажигалкой. – Ольгу на набережной «пас» один из Алексеевых пацанов. Знаете, дети из неблагополучных семей, влияние улицы да таких типов, как Алексей. В результате – ничего хорошего. Один из таких ребят следил за Ольгой и слышал ее разговор с Настей. Почуяв неладное, предупредил Алексея, благо телефоны на каждом углу, а о телефонных картах Алексей благоразумно позаботился заранее, и вдобавок, чтобы Ольга не слишком торопилась, проколол два колеса у ее машины.

– Ненавижу, – проворчала я. – Опять теперь латать их.

– Оленька, ну неужели мы тебе не поможем? – сказал Сергей Иванович, с укоризной глядя на меня. – Уж только за одну твою веру в меня я тебе бесконечно обязан.

– Вот-вот, – обрадовалась я, – колеса на вашей совести. И только тогда мы квиты, не раньше!

– Я тоже мог бы помочь, – обиженно заметил Фима.

– А ты вообще бесценное сокровище, – искренне сказала я, не поленясь встать с кресла и запечатлеть звонкий поцелуй на кончике его носа.

Никогда себе такого не позволяла, но ничего, спишем это на вино и хорошее настроение.

Бедный Фима заалел как маков цвет, так что Маринка фыркнула, а потом, не выдержав, расхохоталась.

– Ну, а дальше? – нетерпеливо поинтересовался Ромка.

– Да уже и рассказывать больше практически нечего, – пожал плечами Кряжимский. – Он поехал к Насте, чтобы успеть перехватить ее до приезда Ольги, но застал девушку уже мертвой. С этого времени и потерял способность действовать хладнокровно. В смерти Насти он винил Ольгу и меня.

– Вас? За то, что не пожелали безропотно сесть за убийство? – возмутилась Маринка.

– Да хоть и так, крыша у него совсем съехала от горя. А Ольга своим участием усилила в Насте чувство вины. И он решил убить Ольгу, подстроив ее смерть так, чтобы все указывало на меня. О том, что меня уже отпустили, он к тому моменту тоже знал.