Любовь зла

Я улыбнулась, услышав решительные нотки в ее голосе. Так сложилось, что она могла себе позволить менторский тон в отношении меня, я же обладала правом сослагательного наклонения.

– Спасибо, Галина Борисовна, большое спасибо, но мне лучше будет дома. У меня временами так болит вот здесь, – я постучала себе в середину груди, – что я становлюсь безумной. Я сплю с этаминалом натрия, а с утра принимаю мепробомат. И все равно истекаю слезами, и говорю, говорю с ним, говорю. Это как бред. Я не могу остановиться. Я не хочу обременять вас плачущим и бредящим привидением. Я поговорила с вами, и мне уже легче.

Я выживу, я что-нибудь придумаю.

– И что же вы придумаете? – Она склонила голову набок как птица и посмотрела на меня одним глазом. Если бы я была в нормальном состоянии, мне стало бы страшно, так пронзителен был ее взгляд, но я только нервно хихикнула.

– Я решила купить себе собаку и уже дала объявление.

– Ну-ну. – Она склонила голову на другой бок и посмотрела другим глазом.

2

Через два дня в дверь моей квартиры позвонили. Я открыла и увидела перед собой Галину Борисовну. На поводке она держала огромную собаку породы водолаз.

– Сонечка, если не ошибаюсь, вы хотели собаку-подростка, и эта порода была в списке перечисленных вами. Его зовут Лео. Ему чуть больше года. Он чистоплотен и очень умен. Есть недостатки в дрессировке – не очень послушен, но, в общем, характер неплохой. Мы будем стоять на пороге? – Она улыбнулась левой стороной рта, правая оставалась серьезной.

Я остолбенела от неожиданности и стояла в дверях с открытым ртом, услышав последние слова, просто посторонилась, позволив им войти. Галина Борисовна щебетала, не упоминая нашу недавнюю встречу. Не думаю, что она обиделась на мой отказ принять ее помощь, но уверена – беспокоилась обо мне. И вот, в присущей только ей манере, появилась с собакой. Где она ее взяла?

Наконец я оправилась от удивления.

– Ради Бога, конечно, проходите, я ужасно рада, просто это так неожиданно, с собакой. У меня заканчивается отпуск за свой счет, а собаки, которых мне предлагали, не подходили, то слишком молоды, то порода не та. Где же вы его взяли?

– Повезло, невероятно повезло. Мои знакомые сегодня уезжают работать по контракту на длительный срок, а собаку девать некуда, родственники брать не захотели. Они позвонили вчера, чтобы попрощаться, и пожаловались между делом. Подозреваю, надеялись, что я его пригрею. Так вот, Сонечка, даже если он не подходит, деваться вам не куда. Я с животными плохо уживаюсь, а, может, они со мной. Берите, дарю. – Все это было произнесено с такой экспрессией и торжественностью, что я невольно рассмеялась. Галина Борисовна как будто объявляла смертельный номер на арене цирка.

Мы пили чай, а пес понуро сидел у входной двери.

Грустит, – с не понятной мне ехидцей прокомментировала Галина Борисовна.

– А он не убежит? – Мне было жаль пса.

– Он – умный. Вернется. – Все с той же неизъяснимой интонацией заверила меня она.

– Сонечка, вы не собираетесь встречаться со своим любезным другом?

– Нет.

– Э...Ведь проблемы ребенка теперь не существует. Не можете простить?

– Не в этом дело. Я его простила и отпустила. Кроме того, не известно, захочет ли он вернуться, и не знаю, хочу ли я этого. Теперь все очень не просто было бы. Я не смогу верить. Ему придется постоянно помнить об этом и доказывать мне, что он вновь не предаст меня. Вряд ли он станет это делать, не думаю, что так велика его любовь ко мне. Да и я не хочу постоянно жить в роли инквизитора.

– Позволю себе заметить, Сонечка, но эта история – история вашей гордости и глупости. Нельзя быть независимой от любимого человека. Вы можете не зависеть от нелюбимого. И глупо стараться убедить любимого в своей независимости. Это – попытка заставить думать, что вы не любите, населяете его сердце и душу невнятными страхами, от которых хочется избавиться, по чистой случайности, вместе с вами. В одном вы, вероятно, правы: роль инквизитора – весьма утомительна, если нет к тому призвания. У вас есть время подумать, вы – свободная женщина. И теперь у вас есть собака, а на безрыбье и рак – рыба.

Так у меня появился Лео.

3

Нам не хватило двух дней, чтобы подружиться. Это было несколько странно.

Несомненно, пес тосковал по своим хозяевам, но ничто не мешало ему быть дружелюбным по отношению ко мне. Он не пытался сбежать от меня на улице, но когда я его гладила, как будто вжимал голову в плечи. Ни разу не пошевелил хвостом. Когда он пил или ел, то закрывал собой миску так, чтобы я не видела, как он это делает. И это мне показалось более странным, чем, если бы он отказался от еды. И смотрел он на меня оловянными глазами.