Любовь зла…

- Не мог бы ты не делать этого… то есть, не делать это так… тьфу, блин! Просто когда крестишься ты, это выглядит как глумление над святым таинством брака, собравшимися друзьями и родственниками и мной в особенности!… И прекрати ты переглядываться со своим свидетелем, уже не только служки, даже гости на вас коситься начали.

- Я не переглядываюсь, а проверяю колебания эфира; эти шатуны из высших сфер слетаются, будто им здесь бахионью полито… Тьма и пепел, умеешь же ты затуманить голову!!! Я едва не забыл, о чем хотел спросить!… Кто тот особенный гость, которого ты пригласила втайне от меня, и чье имя старательно прячешь под детской считалкой, чтобы не испортить сюрприз?

Боковая дверь распахнулась, и в церковь, пригибаясь, проскользнула стайка опоздавших к началу гостей: симпатичный белокурый мужчина, очень красивая молодая женщина, двое ребятишек, похожих одновременно на мать и отца, и черноволосый юноша серьезного и в то же время романтического вида. Все они были одеты в белые хитоны, голову юноши украшал венок из золотистых листьев и цветов, а мужчина вдобавок щеголял длинным тяжелым плащом из перьев… впрочем, нет, то были самые настоящие крылья. Белые, как свежевыпавший снег. Надумай владелец их расправить, они оказались бы не менее трех метров в размахе.

- Мы опоздали! - пробираясь к свободным местам, тихо прошипела женщина, но каким-то волшебным образом её услышали все. - Почему мы всегда и везде опаздываем?!

- Мы бы не опаздывали, если бы ты, душенька, поменьше вертелась у зеркала, - хладнокровно отозвался похожий на ангела блондин; его было слышно ничуть не хуже. - И не выбирала по три часа подходящий хитон из полдюжины одинаковых…

- А ты хочешь, чтобы я в дерюге ходила? - начала заводиться женщина. Соседи сердито зашикали, но женщина так на них зыркнула, что бедняги испуганно сжались. - Ну, скажи, хочешь, да-а-а-а? Да я тебе… да я сейчас… да как ты… выплюнь жвачку, немедленно! - Это уже было сказано младшему мальчишке, который как раз выдувал из жвачки большой пузырь. Мальчик испуганно дернулся, пузырь лопнул, и ярко-розовое клейкое вещество облепило всю его мордашку. - О, великий Зевс, почему у всех дети, как дети, только у меня спиногрызы?!

- Уверен ли, друг мой, что смертные против не будут? - почему-то гекзаметром робко поинтересовался юноша у своего крылатого спутника. - С благословеньем Единого шутки невместно шутить…

- Охи! Эксапандос… хотел сказать, нет, разумеется, не будут! - уверенно отозвался блондин. - Чем больше, тем лучше, тем надежней, тем верней.

- Ладно, тогда я поше…

- Нет, нет, сейчас не надо! - крылатый схватил своего не в меру усердного друга за плечо и оттащил назад. - Чуть попозже. Не дергайся, я скажу, когда будет пора. А пока придумай какое-нибудь неизбитое благословление, а то…

- В благословенье моем что не так тебе мстится, зануда? - оскорбленно вскинулся юноша. - Багрянородные мужи и девы за честь почитали принять…

- Оно не меняется уже вторую тысячу лет, - перебил его крылатый. - Хотелось бы что-нибудь современное, выразительное… и если уж совсем не можешь без стишков, то вот, например… - его голос понизился до невнятного бубнёжа.

Женщина, пытавшаяся стереть с личика сына остатки жвачки, раздраженно покачала головой, а старший мальчишка, показав брату язык из-за маминой спины, надул свой пузырь - и бледно-зеленая субстанция, плотно облепив его лицо, сделала бедняжку похожим на несвежего зомби.

Надо отдать должное отцу Павлу: на его лице не дрогнул ни единый мускул, глубокий, сильный голос ни на миг не прервался.

- Любопытно, где твой знакомец растерял весь свой акцент и обзавелся столь примечательной компанией, - стискивая в кулаке кольцо, нежно процедил жених. Яда в его голосе хватило бы отравить дюжину-другую василисков. - А ещё любопытнее, зачем ты его позвала?

- Я не могла его не позвать, - виновато прошептала невеста и тут же отдернула руку, хмурясь. - Ты не на тот палец мне кольцо надеваешь.

- Я волнуюсь, и у меня дрожат руки.

- И это не то кольцо, которое принесли со святого Престола, оно у тебя в кармане, а это… НЕТ! Я его не надену! Неважно, какой это хороший амулет! У меня от него опять клыки вырастут и глаза покраснеют!

- Стоило попытаться… - без всякого раскаяния произнес жених и, ойкнув, скривился. - Уй! Ох! За что?!

- Радуйся, что это лодыжка, а не кое-что пониже спи…

"Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!" грянуло из-под сводчатого потолка торжественно, как рушащаяся с гор лавина, и Санти с Маргаритой, успевшие позабыть, где они находятся, зачем и в какой компании, виновато отскочили друг от друга, перекрестились, придали лицам требуемое обычаем радостно-испуганное выражение и последовали за священником в центральную часть храма. Свидетели и родственники потянулись за ними.