Любовная аритмия

Когда-то… Ему казалось, что это было очень давно, в какой-то другой жизни, они лежали с Кирой на полу в ванной – ее тошнило от боли и страха, а он держал ее за плечи и гладил по волосам… Тогда он сказал, что хочет, чтобы она родила ему ребенка. Такого же зеленоглазого мальчика, как Леша. И у них все, все будет хорошо. И они будут счастливы и проживут долгую счастливую жизнь. Они будут вместе, и это самое главное. Кира тогда кивнула. Он был уверен, что в тот момент она тоже этого хотела, тоже об этом мечтала. Но потом… Каждый день он представлял себе, как Кира позвонит, как он к ней приедет, как они опять будут вместе. Во сне он видел маленького Лешу, но знал, что это не Леша, а их с Кирой сын. Каждое утро его трясло, как во время ломки. Хотелось кричать, плакать и ломать мебель. Ему нужен был наркотик – Кира.

Димка стал выпивать. После работы. Сначала по чуть-чуть. В один из таких вечеров он рискнул – подъехал к дому Киры и увидел ее с мужчиной, другим, не Лешиным отцом. Кира стояла у подъезда с цветами и улыбалась. Димка уехал. Больше не возвращался. После этого стал пить уже всерьез.

На работе, когда он пришел в пьяном виде, его попросили уйти «по собственному желанию». На самом деле он не был пьян, ему было плохо, дико плохо, как никогда. Он не спал уже несколько суток. В лифте поликлиники он столкнулся с заведующей, которой нахамил. Просто так, завелся с пол-оборота в ответ на ее банальную реплику про незаполненные карты. Слово за слово. Из лифта он вышел безработным. После этого он сорвался. Запой был многодневный. Его еле откачали – хорошо, что Артем заехал без предупреждения пива попить. Хорошо, что Димка забыл закрыть дверь. Артем зашел и увидел друга в невменяемом, полуобморочном состоянии. Потом еще раз еле откачали.

После этого Димка и попросился к Артему пожить в маленьком домике-пристройке, в котором хранились садовый инвентарь, ненужные вещи, коробки.

– Слушай, может, я туда перееду? На ПМЖ, так сказать. Уберу все, поставлю раскладушку. Мне много не надо, – попросил он Артема. – А то я тут помру. А там, на свежем воздухе, глядишь, протяну еще. Пить все равно не брошу. Зашиваться не буду.

– Не вопрос. Переселяйся, – согласился Артем, – устраивайся в пристройке.

– Ты не волнуйся, я и в доме все починю, поменяю. Буду домохозяином.

У Димки действительно были золотые руки – он менял краны, прочищал засоры, красил, строил, возводил, чинил.

Артем перестал быть хозяином дома. Формально – да, но фактически дом принадлежал Димке, Анжеле и многочисленным постояльцам. Анжела отвечала за быт, а Димка, когда выходил из запоя, стриг газон, поливал сад. Был и сантехником, и электриком в одном лице. К нему и соседи бежали в случае чего, как к доктору. Если бы кто-то сказал Артему, что его дом станет гостиницей, которой будут управлять друг-алкоголик и фактически однорукая домработница, он бы не поверил.

Он решил, что его жизнь сложилась именно так, как сложилась, – в общем-то, неплохо, если сравнивать с тем же Димкой, и ничего уже изменить нельзя. Он успокоился и больше ничего не ждал.

* * *

Максим наконец уехал. Как ни странно, стало даже легче. Последние три дня он открывал утром глаза и говорил: «Как ты тут останешься? Как? Я же говорил, что не надо ехать! Почему меня никто никогда не слушает? Я опять оказался прав!»

За день до отъезда он впал в настоящую истерику.

– Ты меня не забудешь? – спрашивал он годовалую дочь Марусю, в быту Мусю. – Скажи «папа», ну скажи «па-па», – тряс он малышку.

Муся дрыгала ногами, говорила «нэ-нэ-нэ» и била отца по носу.

– Прими, Макс. Я тебе как доктор говорю. Это же чистый адаптоген, – предлагал Дима.

– Чего? – не понимал Макс.

– Адаптоген. Помогает при адаптации. Местный. Очень достойный. – Дима наливал Максу семидесятиградусный самогон. – Ничего лучше еще не придумано.

Макс, закрыв глаза, выпивал, но вместо оживления испытывал горькое уныние.

– Ну? – требовательно спрашивал Дима. – Жить стало лучше, жить стало веселее?

Макс тряс головой и смотрел страдальчески.

– Значит, мало, – констатировал Дима и наливал еще.

– Ты меня любишь? – спрашивал уже пьяный Макс жену Татьяну. – Ты будешь по мне скучать?

– Буду, – отвечала устало она.

– А как будешь? Сильно? – не отставал Макс и чуть не плакал.

Конечно, это была ее идея. Она мечтала об этом всю зиму – уехать с Мусей надолго, на пару месяцев, на море. Снять дом и жить. Накупаться вволю, назагораться. Муся только начинала ходить, лезли зубы, и девочке нужно было солнце. Солнце нужно было и Татьяне, которая мечтала о загаре и морской воде. О том, чтобы сбросить с себя московскую промозглость, заботы и банально «поменять обои перед глазами». Она устала от быта, четырех стен, грязных парковых дорожек и своих доведенных до автоматизма домашних забот. Наконец, устала от себя – с висящим после родов животом, лишними килограммами, тусклыми глазами и серым лицом. Она была абсолютно уверена, что на море быстро вернет прежнюю форму.

– Давай ты поедешь на две недели в отель, – предлагал Макс.

– Не хочу на две недели. Хочу надолго. На все лето.