Любовная игра. Книга вторая

Ее зрачки расширились, глядя в его глаза. Он нетерпеливо взял ее руку и притянул к себе, удивляясь, почему она кажется такой сдержанной. Cristo! [17]Что она хочет — ухаживания? Прелюдию к любовной игре, чтобы быть готовой?

— Дилайт… — В его голосе звучала ласкающая нота, которую она уже, казалось, хорошо знала.

Он назвал ее Дилайт. Сара среагировала с внезапным гневом, убрав свою руку. Почему он слишком часто напоминает ей, что ее принимают за сестру, которая хвасталась тем, что испытала почти все по крайней мере по разу? Так будь ею, Сара!

Дразняще улыбнувшись, она положила обе руки ему на плечи.

— О — вы слишком спешите. Я предпочитаю, делая массаж, начинать отсюда.

Ей показалось, что в его лениво полуприкрытых черных глазах мелькнуло подозрение, прежде чем он оперся спиной на стенку ванны и обнял ее за талию с неприятным выражением собственника.

— Тогда почему же вы не начинаете? Но, пожалуйста, помните, что вода не будет оставаться теплой вечно!

28

После… ax, да, после она могла сожалеть о своей собственной слабости и о том, что сдалась на его высокомерные требования без особых протестов. Но круглая мраморная ванна была еще теплой и опьяняюще пахла ароматным маслом для купания, которое Серафина щедро налила туда, и его рука медленно двинулась от ее талии к затылку, где свисали мокрые пряди волос, с которых капала вода. А оттуда, все еще не отрывая от нее глаз — к плечу, слегка лаская его, потом его пальцы нашли и проследили очертания и контуры ее грудей, затем сконцентрировались на соске, который стал помимо ее желания болезненно твердым.

Сара ухватилась за его плечи и невольно взглянула вниз, чтобы увидеть контраст его смуглых пальцев с ее более бледной кожей. Своими ласками он пробуждал в ней ощущения, которые она не могла контролировать.

— Коснись меня. Коснись меня, как я касаюсь тебя…

Она почти упала на него, когда другая его рука нашла ее под водой и его большой палец дразняще толкнулся взад и вперед, заставив ее вздрогнуть, сделав снова мягкотелой и ни о чем не думающей.

— Прикоснись ко мне, carissima. Пожалуйста.

Его голос был грубым и настойчивым, но мысль о том, что он на самом деле сказал ей «пожалуйста», чуть было не лишила ее сознания перед тем, как она вытянулась почти вслепую и сделала то, о чем он просил.

Животное… животное… животное, вопил в ее мозгу обвиняюще глумливый голос, но она зашла уже слишком далеко, чтобы остановиться самой или остановить его, и спустя какое-то время окружающее перестало существовать для них, она вцепилась в него, как утопающая, вонзая ногти в его плечи, пока она поднималась и падала, поднималась и падала с неистовством и поглотившим ее приливом желания и, наконец, обессилела, тяжело дыша и ткнувшись лицом ему в шею, тогда как внутри она еще продолжала содрогаться, спазм за спазмом следовали один за другим, как подземные толчки после землетрясения.

— Ты мегера! — ругался он одновременно по-английски и по-итальянски, опершись на локоть и косо глядя на нее. — Я же предупреждал тебя, чтобы ты следила за своими острыми когтями. Как я объясню эти серповидные шрамы другим моим женщинам?

Сара отдыхала с закрытыми глазами, ее тело было восхитительно насыщено. Но его слова, если не его голос, казалось, всегда предназначались, чтобы раздражать ее. Другие женщины! Он осмеливается говорить сейчас о других женщинах? Особенно после пылких, невероятно чувственных слов, которые он шептал ей в ванне и после, когда принес ее (принес с блаженством, мысленно повторила она) назад в постель, чтобы снова медленно заниматься с ней любовью.

Ни сделав ни единого движения, она поборола искушение открыть глаза и свирепо посмотреть на него.

— Вы хотите сказать, что ни одна из них не является такой пылкой, как я? Все другие мои любовники были бы польщены, если бы смогли заставить меня так… забыться.

— Мне тоже следует гордиться, имея на спине трофеи этой необузданной страсти, которую в вас так легко возбудить? Бедный Карло!

Действительно, бедный Карло. Он осмеливается… учитывая то, что Дилайт и Карло уже предположительно обручены и влюблены друг в друга.

Открыв глаза, она встретила его внушающий опасение взгляд, но, несмотря на это, сказала беспечно:

— О, Карло как раз любит это! И, конечно, он умеет возбуждать во мне гораздо больше необузданной страсти, чем кто-либо другой — вот почему я решила, что Карло может быть единственным мужчиной, за которого я отдала бы всех остальных!

С какой прозрачной искренностью смотрели на него ее лицемерные зеленые глаза, пока она произносила свое оскорбительное заявление. С его стороны потребовалось определенное усилие, чтобы побороть искушение задушить ее и заставить немедленно замолчать, хотя он не мог устоять против того, чтобы сдавить ее шею пальцами и встряхнуть с такой силой, что увидел страх, мелькнувший в ее глазах.

Он заговорил сквозь сжатые зубы, и каждое резкое слово буквально обрушивалось на нее.