Любовная косточка (СИ)

— Ты уволен, Бонбон. Забирай свои ножи и уходи из моей кухни.

— Что?! — повар уронил платок. — Вы поверили этой…

— Ты уволен, — повторил Рен раздельно и пошел в дом.

Агнес побежала за ним.

Они прошли зал, причем Рен даже не взглянул на посетителей, которые очень оживленно обсуждали происшествие. Агнес раскланялась и разулыбалась, пытаясь скрыть неловкость, а потом взлетела на второй этаж за женихом, который зашел в свой рабочий кабинет.

— Ты не можешь уволить Бонбона, Рен! — начала она с порога.

— Я его уже уволил, — ответил Рен, усаживаясь в кресло и пододвигая чернильницу и перо. — Сейчас выпишу ему чек, чтобы получил двенадцать серебряников… в качестве оплаты за усердие.

— Какой грубый намек! — ахнула Агнес. — Ты оскорбишь его до глубины души! А Бонбон — напоминаю тебе, если забыл — лучший повар в стране!

— Не настолько он хорош, если ворует чужие рецепты.

— Ты поверил этой вульгарной девице?! — Агнес схватилась за сердце и прижала руку ко лбу. — Мне дурно…

— Выпей воды, — спокойно посоветовал Рен, затачивая перо.

— Но ведь ясно, что она лжет, — Агнес передумала падать в обморок и подошла к столу Рена, нависнув над ним, как укор совести. — Она бесится оттого, что ее забегаловка доживает последние дни — и решила устроить скандал, чтобы еще хоть немного остаться на плаву. Ты же знаешь, ничто так не подпитывает интерес, как пикантные скандальчики!

— В чем ты пытаешься меня убедить? — Рен открыл чековую книжку и обмакнул перо в чернила. — В том, что Бонбон, который все блюда готовит исключительно по рецептам Эскофье, вдруг придумал два потрясающих новых блюда? Мне это сразу показалось подозрительным, так что появление мадемуазель Лефер лишний раз убедило меня, что повара-воры нам не нужны.

— Ты не изменишь решения? — спросила Агнес, и в голосе ее послышались угрожающие нотки.

— Нет.

— Ты мог хотя бы посоветоваться со мной, прежде чем решать — кого выгонять. Мой отец спонсирует этот ресторан, и я хотела бы, чтобы впредь…

— Вообще-то, мы сразу оговаривали, что в дела кухни никто из вас не вмешивается, — сказал Рен, заполняя бланк на двенадцать серебряников, — ни ты, ни твой отец. Но спасибо, что напомнила. Я ведь стал забывать, что всем обязан тебе и твоему отцу.

Гневная краска сбежала с лица Агнес.

— О! Рен! — прошептала она, округляя рот, как обиженный ребенок. — Я не хотела сказать ничего подобного…

— Но сказала, — Рен вырвал страницу из чековой книжки и поднялся.

— Ну не сердись, милый, — Агнес обняла его за шею, ластясь и мурлыкая. — Твоя глупая девочка не хотела ничего дурного… Поцелуй меня.

— Оставим поцелуи на потом, — сказал Рен и мягко, но непреклонно отстранил невесту. — Прости, я должен передать Бонбону чек.

Он ушел, и Агнес проводила его темным взглядом, поджав губы.

Прийти в бушон, поесть машон

— Вы читали утреннюю газету, мамзель? — спросил месье Пражен после утреннего кофе.

— Что пишут? — улыбнулась Клер, подавая ему на блюдце кусок яблочного пирога, политый ванильным соусом.

— Занятные вещи, — Пражен сделал глоток кофе и посмотрел на Клер внимательно и испытующе. — В интервью газете «Утро понедельника» артист королевского театра месье Эмильен Вален рассказал, что во время гастролей в городке Вьенне ему пришлось позавтракать в бушоне «У Лефера», и там он отравился несвежей рыбой и потом долго болел, в связи с чем ему пришлось прервать выступления.

— Что за ужасы вы рассказываете? — удивилась Клер. — Никто никогда не жаловался на нашу еду, да и месье Вален никогда не бывал у нас…

— Это вы будете объяснять толпам поклонниц Валена, — месье Пражен отправил в рот ломтик засахаренного яблока. — Редактор — мой давний знакомый, мы вместе учились, он сообщил мне, что каждый день получает горы писем от разгневанных женщин. Они требуют провести расследование и прикрыть заведение, лишь по недоразумению называющееся бушоном.

— Но это неправда! — чуть не плакала Клер.

— Хотел бы я с вами согласиться, — проворчал Пражен, допивая кофе. — Кстати, это мой последний визит к вам.

— Что?! Вы поверили этим нелепым слухам?!

— Мне нет дела до слухов, — высокомерно сказал писатель. — Но завтра я отбываю в кругосветное путешествие. Мне нужнаы смена обстановки, новые впечатления. Я думал, что навсегда оставил писательство, но перо зовет, и я не могу не откликнуться на его зов. Возможно, меня не будет года два-три. А возможно, я никогда не вернусь во Вьенн… если найду более приятное место.

— Два-три года?.. — пролепетала Клер, чувствуя, как пол закачался под ногами.

— Можете пожелать мне удачи, а не смотреть, как на мертвеца, — рассердился Пражен. — А я в ответ пожелаю удачи вам и вашему бушону. Удача вам придется сейчас весьма кстати.

Писатель оказался прав. Не прошло и недели, как на имя Жюля стали приходить горы писем от почитательниц невинно отравленного месье Валена. Женщины поливали Жюля такой ненавистью, что он перестал читать письма и прятался всякий раз, когда видел почтальона.