Любовная лирика классических поэтов Востока

Приятно охлажденное питье, а отчего — и сам я не пойму,
О да, друзья, я сомневался в нем, но нынче возвращаюсь я к нему.

Любому возвращению — хвала, подайте ж мне — в сорочке из стекла —

То зелье, что, как яхонт алый, спит в жемчужине, сгорающей дотла!

Вино, вливаясь в кубок, неспроста сребристую решетку чертит в нем,

Где ледяных колечек суета, то одиноких, то — вдвоем, втроем.

И кажется порой, что в кубке том поет нам дева абиссинских стран.

На ней шальвары из воды с вином, а их окрасил праздничный шафран!

Как разостлалась поверху вода, сносящая обиды уж давно,

А под водой бушует, как всегда, бунтарское тревожное вино.

Мы орошали жажду в сто глотков, и таяла прохлада пузырька,

Когда беспечных этих пузырьков касалась виночерпия рука!

37

Под сенью виноградных лоз мы напивались допьяна,
Лицо возлюбленной моей во тьме мерцало, как луна,

Любая зреющая гроздь преображалась на глазах

В скопления жемчужных звезд на изумрудных небесах!

38

О, эта ночь, судьбы подарок, благодеянье горных сил,
Чей образ — он душист и ярок — я ныне в сердце воскресил!

О, ночь воспоминаний странных, та ночь, когда взнуздал я их,

Ту пару лошадей буланых, ту пару кубков золотых!

Те кони, устали не зная, свершали путь во мраке свой,

Их согревали, подгоняя, бичи погоды дождевой.

Рысцой бежали кони эти, пока не оказался я,

Хмелея, в пряном лунном свете — на луговине бытия.

Ах, там играла тонким станом пугливоглазая газель,

Косилась, воду уносила и приносила лунный хмель…

Та ночь в моем существованье была лишь проблеском огня,

Меня влечет ее дыханье, медовой свежестью маня.

Вино и мед, вино и мука, и скорпионов крутоверть…

Смерть — это попросту Разлука, Разлука — это просто Смерть!

39

Долгой бессонной ночью моя тайна раскрылась глазам,
И зрачки воззвали на помощь, боясь покориться слезам.

В пучину тоски и волнений, неведомую досель,

Меня погрузила печали не знающая газель.

Она припадает к кубку, совсем подобна, смотри,

Месяцу молодому, что тает в багрянце зари!

40