Любовная отрава

— Хотя разум и велит мне отказать тебе, я все же поступлю так, как ты хочешь, моя дорогая. Если ты обещаешь не вставать с постели, я привезу тетрадь. Но больше я не позволю тебе работать в городском доме одной. Довольно!

— Конечно, ты прав. Я уже достаточно погрузилась в прошлое и, наверное, уделяла тебе мало внимания.

Эван отрицательно покачал головой, но его встревоженные глаза говорили о другом.

— Ты можешь делать все, что хочешь, но при одном условии: ты не должна рисковать собой.

Кэролин погладила его по щеке:

— Эван, ты такой милый. Пожалуйста, принеси мне поскорее тетрадь. Чем скорее я прочту ее, тем скорее удовлетворю мое любопытство и постараюсь забыть обо всей этой истории.

Отвернувшись, Эван медленно встал.

— Как-то раз ты уже говорила это, Кэролин, — многозначительно промолвил он.

— Тебя раздражает, что я все время думаю о прошлом, не так ли?

— По-моему, ты слишком много времени уделяешь воспоминаниям. Я-то думал, что поездка в Тимберхилл утихомирит тебя.

— Да, так и случилось.

Тяжко вздохнув, Эван повернулся к Кэролин и поглядел на нее с болью во взгляде, что ее весьма встревожило.

— А мне так не кажется, — осторожно возразил он. — Я чувствую, что ты чего-то недоделала. И меня беспокоит мысль о том, что в один прекрасный день я вернусь домой и обнаружу, что ты опять уехала туда… Если бы только я знал, что ты разыскиваешь, то, возможно, смог бы помочь тебе.

— Эван, я же обещала, что больше не уеду! — горячо воскликнула Кэролин. — Я слишком сильно люблю тебя!

У Бурка был такой вид, словно он еще многое хотел бы сказать, но по какой-то причине передумал. Выйдя из комнаты жены, он медленно побрел по коридору. Что и говорить, поведение Кэролин беспокоило его, но, похоже, она была не в силах остановиться и отказаться от возможности прочесть записки отца.

Из тетради Кэролин узнала о болезни матери — при ней никто никогда не говорил на эту тему. Также в своих записках отец упоминал еще о двух вскрытиях — имена покойников не были названы; отец упоминал лишь, что эти люди жили недалеко от Юдоксии. В отчете о вскрытиях было отмечено, что у Ориона был еще один помощник, но имени его он не назвал.

Отец Кэролин то и дело писал о своем пристрастии к морфию. Похоже, ему удалось справиться со своим пристрастием к наркотику, и он упоминал, что пробует на себе другие лекарства, которые, возможно, помогут в излечении ее матери от чахотки.

В одной из записей, датированной 1770 годом, когда Кэролин было шесть лет, Орион писал: «Отчет о вскрытии трупа женщины, погибшей при родах. Изучал строение легких и других внутренних органов с целью найти средство от прогрессирующей болезни легких».

Кэролин поняла, что чахотка угрожала жизни матери, но та так и не узнала, какие усилия прилагал ее муж, чтобы спасти ее.

Был в тетради и еще один таинственный отчет, записанный в том же году и повествующий о «смерти от аборта». Отец Кэролин описывал предсмертную агонию деревенской девушки и указывал, что так и не знает, кто же взялся за аборт и довел тем самым девушку до могилы.

Следующая запись начиналась так: «Отчет об отвратительном пристрастии. Влияние морфия на неблагоразумного молодого мужчину.

К великому своему удивлению, я узнал, что мой помощник Джон Раснер пристрастился к тому же самому препарату — морфию, — от которого завишу и я сам. Я и не знал, что он использовал весь мой запас наркотика, и теперь я нахожусь в ужасном состоянии. Его же состояние и поведение под действием морфия отличается от моего следующим…»

Не веря своим глазам, Кэролин стала лихорадочно пробегать глазами остальные записи. «Отчет о радикальном способе лечения дифтерии. Отчаянная попытка спасти жизнь моей любимой дочери…»

После этой записи отец долго не заглядывал в свой дневник — до самого возвращения с войны. Последние записи были очень короткими, неинтересными, видно было, что руки Ориона дрожали, когда он писал.

…В комнату, где Кэролин читала заметки отца, вошел Эван.

— У тебя усталый вид, — промолвил он, откладывая тетрадь в сторону и усаживаясь возле жены. — Не могла бы ты остановить ненадолго чтение и провести немного времени со мной?

— Прости меня, — с усилием улыбаясь, проговорила Кэролин. — Ты, наверное, представить себе не можешь, каково это — узнать так много нового о человеке, которого, как тебе всегда казалось, ты знаешь, как себя.

Эван задумался.