Любовная отрава

Если ему все же удастся покорить ее, как это сделал его добрый, но глуповатый друг Форрест, то придется очень долго добиваться доверия Кэролин. Но как вести себя с женщиной, которую он любил так отчаянно? Достаточно ли одного терпения? Неужели страсть к Тимберхиллу будет то угасать, то разгораться в ней, как жар у больного желтой лихорадкой, но никогда не отпустит ее насовсем?..

Гостиница «Миллерс и ложка» находилась у придорожной заставы, расположенной на дороге, ведущей в Филадельфию. После долгого пути в кромешной тьме гостиница, показавшаяся вдалеке из-за поворота, ослепила их ярким светом, льющимся из окон. Пока сани быстро скользили по снегу, Эван дремал, положив голову на плечо Кэролин. Его руки бессильно упали на колени.

Глядя в окно, Кэролин думала о том, что не может избавиться от чувства, что ей не следовало уезжать из Тимберхилла столь поспешно. Уж слишком быстро все произошло. Приехал Эван, и она с радостью бросилась в его объятия, но теперь, когда дом ее детства остался позади, женщина ощущала беспокойство.

Обдумав все хорошенько, она поняла, что бежит от своего чувства к Вайлдмену — Джону Раснеру. Впрочем, она все еще не могла убедить себя в том, что это один и тот же человек. Тот молодой помощник ее отца, которого она так любила, когда была невинной девочкой, не мог быть человеком, что долгие годы жил в лесной глуши. Его глаза были совсем не такими, как прежде. Они стали изменчивыми, таинственными, дикими…

Да, все произошло слишком быстро. Ей следовало поговорить с Джоном. Она должна была узнать, почему он допустил, чтобы отец и сестра считали его мертвым. Неужели все из-за эпидемии дифтерии и обвинений против ее отца? Или, может, она еще не все разузнала?

Кэролин зарылась лицом в волосы Эвана. Вдохнув его аромат, она с радостью подумала, что ей не придется больше спать в одиночестве в мрачном и старом доме. Огни «Миллерса и ложки» все приближались, маня их своим уютом и теплом.

Как нелепо, подумалось Кэролин, что в день своей свадьбы ее обуревают мысли о мертвом ребенке, которого она приняла у Фанни. Может, из-за того, что теперь она и сама могла забеременеть?

Интересно, стал бы Сайлес с такой радостью благословлять их брак и венчать их, если бы знал, что она сделала с его мертвым сыном?

— Что-то у тебя не слишком счастливый вид, — донесся до женщины голос мужа. Он все еще держал голову на ее плече, выражение его лица было задумчивым.

— Да нет, я просто размышляю, — улыбнувшись, промолвила Кэролин. — Ты устал? Ведь ты так долго болел.

— Мы еще посмотрим, какой я слабый… очень скоро посмотрим, — проговорил Эван, сверкнув глазами.

И тут же кровь быстрее побежала по жилам Кэролин, мрачные мысли в одно мгновение улетучились у нее из головы. Эван теснее прижался к ней и припал к ее губам страстным поцелуем, сулящим им обоим невиданное наслаждение, которое ждало их этой ночью.

Не прошло и часа, как они приехали в гостиницу. Как это всегда бывает, когда в отель приезжают новобрачные, вся прислуга перемигивалась и хихикала, провожая их в комнату. Кучер Эвана, Томас, распряг и накормил лошадей и устроился на ночлег в сарае.

Оказавшись в теплой, уютной комнате, Кэролин и Эван повернулись друг к другу и довольно рассмеялись.

— Я попрошу, чтобы нам прислали легкий ужин, — сказал Эван, стряхивая с себя плащ и снимая сюртук.

— Я бы выпила пунша, — заявила Кэролин, обходя комнату и оглядывая огромную кровать. — Что ж, здесь нам, по крайней мере, будет тепло.

— И никаких тебе привидений, — улыбнулся Эван.

Подойдя к жене сзади, он помог ей снять плащ. Женщина дрожала и прислонилась к мужу, пытаясь совладать с собой.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Эван, чувствуя, как напряглось ее тело.

— Нет-нет, — успокоила его Кэролин. — Вовсе нет. Все это глупо, конечно, но я почему-то думаю о первой брачной ночи с Форрестом.

Эван отступил назад, нервно развязывая шейный платок и вынимая запонки из манжет.

— Знаешь, — продолжала его жена, — я тогда была совсем невинной девочкой. Должна ли я сказать тебе, что у меня так и не было… первой брачной ночи?

Эван замер на месте, не в силах стянуть с себя башмаки.

— Послушай, — промолвил он недоуменно, — не хочешь же ты сказать, что… ты до сих пор… девственница?

Женщина смущенно засмеялась:

— Нет, конечно, все было не так нелепо, но все же… прошло целых восемь месяцев, прежде чем мы… А потом… потом выяснилось, что мы не подходим друг другу. Не прошло и года, как Форрест потерял всякий интерес к этой стороне семейной жизни.

Выпрямившись, Эван вытаращил на нее глаза:

— Так, стало быть, целых восемь лет?.. Так, Кэролин?