Любовная паутина

С неистовством, какого она и не подозревала в себе, Эланна сорвала с него одежду, отчаянно жаждавшие руки волновали его плоть, раздувая пламя, которое пока ему удавалось сдерживать Из последних сил.

– Я хочу тебя всего. Хочу вобрать в себя. Запах созревшей страсти наполнил воздух, смешался со сладким ванильным ароматом свечей и свежестью дождя. Простыни смялись и накалились, пока они катались по кровати, рот ко рту, плоть к плоти. Кожа стала скользкой. И жаркой Ее дыхание вырывалось из полуоткрытого рта, опаляя ему губы. Ее тело изгибалось, его – напрягалось. Где бы ни скользили его руки, в ответ вспыхивало пламя Куда бы ни прижимались ее губы, он пылал.

Теперь уже источник энергии был в ней самой. Никакой податливости, она стала сильной. Ловкой. Ее руки и ноги обвились вокруг него, будто пеленая теплым шелком, втягивая его в себя.

– Я люблю тебя, – вместе проговорили они. Он хотел наблюдать за ее лицом, когда подведет ее к кульминации, видеть, как заволакивает страсть глаза, а взамен ощутил, как все перед ним заволокло пеленой. Он погружался в нее, надолго нырял, с каждым разом все глубже и глубже вдавливая в постель. Мышцы живота конвульсивно напряглись, предвещая, что вот-вот. И в этот момент зрачки ее расширились и с губ слетел резкий крик наслаждения.

Увидев в зеленой глубине ее глаз невыразимую растерянность, Джонас испытал прилив чисто мужского удовлетворения. Она пережила возбуждение так сильно, как он хотел, и теперь знает, что такое страсть. И, лишь убедившись в этом, он накрыл ее дрожавшие губы своими и дал волю взрыву, которого требовало его тело.

Они лежали, сплетясь в объятии. Обнаженные, потрясенные и довольные. Свечи догорели. Дождь продолжался, струясь по стеклам окон и мягко барабаня по крыше. В спальне похолодало. Оба утопали в ленивом блаженстве и даже не удосужились отыскать закатившиеся куда-то обручальные кольца.

– Я чувствую себя такой испорченной, – сказала она, когда обрела дар речи.

– Испорченной и восхитительной – Он пробежался рукой от ее плеча до бедра.

Как это получается, что легкое прикосновение снова вызывает в ней дрожь желания? И так скоро.

– Я должна сделать признание, – тихо проговорила она.

– О? – Он повернул к ней голову и взглянул на раскрасневшееся лицо. В глазах сияло удовольствие. Но и смущение.

– По-моему, я тебя недооценивала.

– В каком смысле?

Она прочертила ногтями след у него на груди. Холодная кожа была еще влажной и хранила запах их любви.

– Ммм... трудно объяснить. – В невольном порыве она прижалась губами к его плечу. – Мне не хотелось бы, чтобы ты не правильно понял.

Благодаря нечаянно подслушанному разговору он прекрасно все понимал. Решив, что нет смысла заставлять Эланну проговаривать то, что так красноречиво выразило тело, Джонас нежно поцеловал ее в висок.

– Не беспокойся, не надо ничего объяснять. Разве что ты собираешься отменить свадьбу и ищешь способ, как бы поудобнее сообщить об этом.

– Ты шутишь? – Эланна засмеялась чувственным гортанным смехом, какого раньше Джонас у нее не слышал. – Ты из тех мужчин, о которых могут только мечтать женщины... Интеллигентный, с чувством юмора, с хорошей карьерой. Вдобавок невероятно нежный, добрый и предупредительный...

– Из твоих слов выходит, что я похож на бойскаута...

Она прервала его долгим и нежным поцелуем, и он снова захотел ее. Черт подери, он чувствует себя с нею восемнадцатилетним. Сексуально озабоченным юнцом.

– Я еще не кончила. К тому же ты невероятно эротичен. – В откровенном изумлении она покачала головой. – Поговорим еще о тихом омуте. Кто бы догадался, что под этой холодной, сдержанной внешностью бьется сердце дикаря?

– По-моему, дикарь лучше, чем бойскаут.

– Неужели ты не понимаешь? – с жаром возразила Эланна. – Именно это немыслимое сочетание положительности и нецивилизованной страсти делает тебя таким заманчивым. Ты мечта каждой женщины, Джонас Бенджамин Харт... Фактически, когда я думаю о тебе, мне кажется, что ты, наверное, сказочный принц во плоти.

– Напомни, чтобы я перед свадьбой сдал в чистку свои доспехи.

Засмеявшись, Эланна приподнялась и, опираясь рукой на грудь Джонаса, медленным, томным взглядом обвела обнаженное тело, во всем своем великолепии раскинувшееся среди смятых простынь ее постели.

– Не беспокойся, – сказала она, опускаясь на него, – в таком виде ты меня больше устраиваешь.

– Отныне никогда не буду носить одежду. – Он погладил ее по волосам.

– Никогда? А ты не схватишь в Сан-Франциско простуду?

– Ах, но у меня же такая сексуальная жена, она согреет меня. – Его улыбающиеся губы покусывали ее рот.

Зазвонил телефон. Они не обратили внимания. Руки Джонаса ласкали ей спину, пальцы прокладывали огненную дорожку на округлостях бедер.

Телефон продолжал звонить.

– Наверно, надо поднять трубку, – проворчала Эланна.

– Позвонят и перестанут. – Он легко сжал зубами ее нижнюю губу, и во влажных ее глубинах между бедер сладко запульсировало.

А телефон все звонил.