Любовная соната

– Ну что ж, Присси, – сказал он, когда она собралась было тихо уйти из малой столовой, – ты должна пройтись со мной по парку, если у тебя нет возражений. Я давно собирался попросить, чтобы ты сказала мне названия всех цветов, которые там растут. Боюсь, что для меня цветы – это просто цветы. Но я уверен, что ты знаешь все их названия и особенности. Ты не обопрешься на мою руку?

Присцилла взяла его под руку и адресовала ему мимолетную улыбку.

– Я был раз познакомиться с тобой за прошедшую неделю, – проговорил он, спускаясь с ней по лестнице, которая вела с террасы в парк. – Джеральд – счастливец. И я должен еще раз попросить извинения за то, что произошло три дня назад. Это во многом моя вина, потому что я не позволил тебе сбежать.

Мне следовало бы раньше заметить, что все трое сильно пьяны.

– Но это Джеральд велел мне не уходить в оранжерею, милорд, – возразила она. – Я всегда повинуюсь Джеральду.

– Правда? Я ему завидую, Присси. Хотел бы я найти вторую такую же, как ты.

Она молча бросила на него взгляд.

– Ты работала у Кит, – сказал он. – Как долго?

– Четыре месяца, – тихо ответила она.

– А с Джеральдом прожила почти столько же, – продолжил он. – Ты была очень расстроена тем, что сказал Рамзи, Присси, и я тебя в этом не виню. Я уверен, что Джеральд говорил с тобой на эту тему и успокоил тебя, но разреши мне добавить мои собственные заверения. Ты не должна допускать, чтобы тебя принижала вульгарность человека, который значительно ниже тебя.

– Вы имеете в виду мистера Рамзи? – спросила она.

– На самом деле он достопочтенный мистер Рамзи, – уточнил граф. – И он несравненно ниже тебя, Присси. Слова «шлюха», «содержанка» и все остальные их синонимы – это ведь только этикетки, знаешь ли. Человек, которого ими пометили, порой может выходить далеко за рамки этих понятий. И это целиком и полностью относится к тебе.

Присцилла судорожно сглотнула.

– Благодарю вас, – сказала она. – Вы очень добры. Но меня нелегко раздавить, милорд. Когда я приняла решение работать у Кит, я сделала это сознательно. Я знаю, что я такое. А еще я знаю, кто я такая, и при этом одно и другое совершенно не совпадают.

Он улыбнулся и дружески похлопал ее по руке.

– Мне самому не раз случалось бывать у Кит, – сказал он, – но я находил там только час развлечений. Джеральду посчастливилось больше. Гораздо больше. Он пришел туда и отыскал бесценное маленькое сокровище. Я рад, что твердо знаю одну вещь, Присси: то, кто ты такой на самом деле, гораздо важнее того, что ты такое в глазах посторонних.

– Джеральд уже вас ждет, – сказала она. – И ваша карета уже едет от конюшен.

– Ах! – воскликнул он, снова поворачивая к террасе. – Мне пора уезжать! Нет, ты не станешь отнимать у меня руку и ускользать в тень, Присси. Ты пойдешь и попрощаешься со мной как подобает, стоя рядом с Джеральдом. А ты заметила, что не назвала мне ни единого цветка? Я начинаю подозревать, что ты разбираешься в растениях не лучше, чем я!

Спустя несколько минут он тепло пожал Джеральду руку, поцеловал Присциллу в щеку и уехал.

Мир и жизнь стали для Присс источниками нового удивления. Боязливого удивления. У заросшего лилиями озерца они стали любовниками – и оставались любовниками с тех пор. Боязнь была вызвана тем, что между ними не было сказано ни слова касательно их новых отношений.

Когда Присцилла проснулась у озера, то обнаружила, что лежит на боку в его крепких объятиях и солнце продолжает согревать ее обнаженное тело. Джеральд смотрел на нее – не совсем с улыбкой, но с таким выражением, которое согрело ей сердце, словно камин зимней ночью. Она заглянула ему в глаза.

Она так и не узнала, что он собирался ей сказать. Они оба начали говорить одновременно. А когда замолчали и улыбнулись друг другу, продолжила Присцилла.

– Наверное, уже становится поздно, – сказала она.

– Да. – Он отодвинулся от нее, и она только тогда заметила, что их тела оставались соединенными. – Майлз, наверное, уже гадает, где мы.

Они одевались молча, хоть и не испытывали смущения, поскольку привыкли видеть друг друга обнаженными, но тем не менее отвернувшись друг от друга. Они направились к дому. Через несколько шагов он поймал ее руку, переплел свои пальцы с ее пальцами. И они посмотрели друг на друга и улыбнулись.

Когда они вернулись в дом, Присцилла промыла графу Северну сбитые костяшки пальцев, не обращая внимания на его шутливые протесты, а потом нанесла ему на руку лечебный бальзам. Во время обеда они непринужденно разговаривали и продолжили беседу еще в течение часа, когда перешли в гостиную. Затем граф пожелал им спокойной ночи, сказав, что хочет лечь пораньше.