Любовная западня

— Не будь таким противным! — Кейти толкнула его локтем в бок. — Тимбер не железная магнолия, как ты думаешь. Сегодня на пляже она наконец раскололась и рассказала нам о том, что ее беспокоит — не считая исчезновения Пана с яхты, — поспешно добавила Кейти. — Кажется, — медленно сказала она, стараясь очень тщательно подбирать слова, — Тимбер завела роман. Прошлым летом, выезжая на этюды в Испанию, она кое-кого встретила — гораздо моложе своего мужа. Того, кто снова заставил ее чувствовать себя любимой и очень молодой.

— Ну, после того, что ты мне рассказывала о Джеймсе, я не думаю, что могу ее осуждать. Почему она вообще вышла за него замуж?

— Чтобы это понять, ты должен вспомнить, в каких условиях выросла Тимбер. Кроме того, Джеймс Фортсон не только грубый, невежественный и все такое прочее. У него есть кое-что, привлекающее любую молодую девушку.

— Деньги, — Рамон цинично усмехнулся.

— Тут дело сложнее. Властность. И чисто животная сексуальная привлекательность. Я его видела, — сказала Кейти. — Из этого он и сделан.

Рамон ощутил укол ревности. Может быть, если бы он побольше ворчал и говорил как неотесанная деревенщина…

— Ну, теперь по крайней мере она нашла себе небольшое развлечение. Ты говоришь, он моложе?

— Моложе Джеймса. Он в сыновья ему годится. — Кейти с печальной улыбкой посмотрела на Рамона. — По правде говоря, это его сын. Тимбер завела роман с собственным пасынком.

Рамон вскинул брови:

— Если ты думаешь, что меня шокировала, то ошибаешься. Я и не такого насмотрелся. Она что, собирается оставить старика ради сына?

— Не знаю. Сомневаюсь. Она так отчаянно боролась, чтобы попасть туда, где сейчас находится… — Кейти пожала плечами. — Я действительно не знаю. Кроме того, южную мораль победить трудно.

Рамон вытащил свою последнюю сигару:

— А как прекрасная Елена? Она тоже возвращается к руинам?

— Чесс? Ничего подобного — наоборот. Я никогда не видела ее такой счастливой. Наверное, сегодня я впервые увидела, что она плачет. Она рассказывала нам про Чарли — сироту из Западного Берлина, которую они с Дэйном удочерили. Ребенку четырнадцать лет — столько же, сколько было Чесс, когда та покинула Пенбакл, и она так на нее похожа, что Чесс прямо-таки дрожь пробирает при одном только взгляде на девочку. — Руки Кейти вцепились в перила. — Она совершила ошибку, рассказав об этом Пану. Подонок сказал Чесс, что она слишком холодная и безучастная, чтобы быть матерью…

Промелькнувшая в голосе Кейти нотка ненависти разрушила созревшую в душе Рамона надежду. Его вновь охватил страх. Но так или иначе, скоро он узнает, способна ли убить человека та женщина, которую он любит.

— Может, мы хоть ненадолго забудем о твоих друзьях? Я думаю, мы могли бы поплавать при лунном свете, а потом пропустить на ночь стаканчик.

Кейти взяла Рамона под руку и улыбнулась ему.

— Я помню тот последний раз, когда мы вместе плавали. Давай проделаем это снова, только пусть конец будет немного другим.

Рамон обнял ее, и при первом же соприкосновении их губ годы улетели прочь, захватив с собой все тревоги сегодняшнего дня и оставив только давнюю страсть к единственной женщине, которую он любил.

— «Челюсти» навсегда лишили прелести купание при луне, но мы можем немного поиграть с прибоем, — сказала Кейти, выскользнув из рук Рамона и сбросив купальный халат. Они направились к пенящемуся краю воды. — Нет, Рамон, я не могу! — сказала Кейти, отступая от набегающей волны. — Я больше шагу не сделаю в воду.

— И здесь они лежали, а волны перекатывались через их бренные останки, как в фильме «Отсюда в вечность». — Смеясь, он поднял Кейти на руки, чувствуя тепло ее почти обнаженного тела. — У меня есть водяная кровать. Как тебе это нравится?

Кейти ущипнула его за ухо и захихикала.

— Это значит, что мы становимся старыми?

— Нет, я думаю, это означает, что мы уже прошли стадию одеяла на пляже. Мне, например, не очень нравится, когда мое оружие все в песке.

— Это точно, — сказала Кейти. — Для него можно найти кое-что получше.

Услышав это, Рамон споткнулся, но, несмотря на протесты Кейти, несмотря на то что у него закололо в боку, он все-таки донес ее на руках до спальни.

— Да, дни, когда я был как Тарзан, прошли безвозвратно, — с усмешкой сказал Рамон и, тяжело дыша, рухнул рядом с Кейти на водяную кровать. — Теперь-то ты понимаешь, что потеряла, когда много лет назад позволила мне ускользнуть?

— И что же я потеряла? — с улыбкой спросила она, водя пальцем по его все еще покрытой темными волосами груди.

— Ну, во-первых, он у меня тогда все время стоял на тебя, — ухмыляясь, сказал Рамон. — А теперь я уже немолод, Кейти.

— И я тоже. А если бы мне был нужен дрессированный медведь, то я пошла бы в цирк. У тебя, наверное, была куча женщин? — Она тут же закрыла его рот ладонью. — Нет, забудь, что я тебя об этом спросила!