Любовник

Мне захотелось уйти. Дурацкая идея — искать его тут. Но ход дела уже не остановить. Подошла девушка-офицер, посланная к компьютеру, держа в руках длинный лист бумаги, выданный машиной, с записью всех носящих фамилию Ардити и служивших в армии за последние годы. Только одного из них звали Габриэль, пятидесяти одного года, жил в Димоне, освобожден из армии пять лет назад по состоянию здоровья. Они, разумеется, не думают, что это тот человек, которого я ищу, но если все-таки надумаю его повидать, то мне немедленно предоставят машину с шофером и отвезут в Димону.

Надо бы как-то от них отделаться…

Может быть, выяснить в больнице, может быть, бабушка наконец заговорит — может, она что-нибудь знает.

А они все не отстают от меня.

На улице проливной дождь. Небо, утром совершенно ясное, стало серым и тяжелым. Я утопаю в удобном кресле. Три женщины в офицерской форме внимательно слушают меня. Каждое слово, произнесенное мною, каждая мысль немедленно записываются. Недавно открытая пустая папка теперь не такая уж пустая.

Из соседней комнаты слышатся голоса. Мужской голос заставляет дрожать деревянную перегородку. Он предъявляет свои претензии твердым голосом, с упрямой логикой. Не может согласиться с объяснениями. У него нет никаких иллюзий, но он наверняка знает, что его сын никогда не был в части… (и он выговаривает длинный номер) и никогда не был в танке… (и снова он называет номер, состоящий из нескольких цифр). Он произносит номера бегло, без запинки, наверно, разбирался в них не одну неделю. Он говорил с его товарищами, говорил с его командирами, у него нет иллюзий, он только хочет узнать правильный номер части и номер танка, только это. И он давится слезами, а потом в наступившую тишину врываются растерянные, успокаивающие голоса.

Мы просидели все это время затаив дыхание и прислушиваясь и только теперь поднимаем глаза. Я встаю, решив уйти, но меня просят заполнить еще полстраницы — написать мои личные данные. Я оставляю свой адрес, получаю карточку с адресом отдела, номером телефона, именем майора. Обещаю позвонить, если узнаю что-нибудь новое.

Странно, но я снова наведался в это учреждение. И не один раз. Когда я бывал в Тель-Авиве, чтобы купить запасные части для машин, и проезжал мимо этого заведения, то всегда заходил туда. С течением времени отдел стал меньше, машины исчезли, два барака использовались для других целей, но женщины-офицеры еще там служили. Младший лейтенант превратилась в лейтенанта, лейтенант — в капитана, а майор носила уже штатскую одежду, ходила на последнем месяце беременности и очень похорошела, коротко постриглась, и от ее открывшейся нежной шеи нельзя было отвести глаз. Она улыбнулась мне, принесла папку с делом, в котором не добавилось ничего существенного, если не считать имени еще одного Ардити, о котором мы немного поговорили, чтобы прийти к выводу, что это не тот, которого мы ищем. Потом они предложили мне один или два еще не опознанных трупа, но я решительно отказался от них.

В начале весны я снова проходил мимо. Отдел совсем исчез. Осталась лишь одна комната в отделении, которое занималось теперь новобранцами. Майор уже родила и демобилизовалась, капитан тоже исчезла, только лейтенант осталась на месте — коротает время за чтением иллюстрированных журналов. Она тотчас же вспомнила меня.

— Вы все еще ищете его?

— При случае…

Я сел перед ней, мы немного поболтали о ее работе. Ей тоже в ближайшие дни предстояла демобилизация. Перед моим уходом она вытащила знакомую мне папку, просто так, для проформы, и мы вместе ужасно удивились, обнаружив в ней новый документ — расписку о получении со склада противотанкового ружья и двух магазинов с патронами, подписанную Габриэлем Ардити седьмого октября.

Она сама не знала, откуда появился здесь новый документ. Возможно, секретарша вложила бумагу в ее отсутствие.

А меня вдруг охватила дрожь. Если так, значит, он все-таки прибыл куда-то и получил противотанковое ружье и два магазина патронов, если так, то вполне возможно, что он убит.

Но мы снова уперлись в тупик. Куда мог я обратиться с этой бумагой? Капитан уже демобилизовалась, отдел закрыт, дела переданы в архив, и я, потихоньку продолжая свои поиски, ничего не сказал Асе.

Ася