Любовник

В полдень она появилась в гараже. Наверно, отец дал ей адрес. Я лежал под машиной, менял выхлопную трубу, и вдруг увидел, как она нерешительно входит в гараж. Я тотчас же встал и подошел к ней, покрытый копотью, недовольный, а она, ничего не говоря, подает мне знак, чтобы я продолжал работу, смотрит на меня испуганно, и это мне понравилось, успокоило, как будто так и должно быть. Я вернулся к машине, залез под нее, работал быстро и сосредоточенно, чтобы отделаться от хозяина машины, который с любопытством наблюдает, как она бродит между остовами машин, смотрит на инструменты, разбросанные вокруг, разглядывает фотографию голой девицы, которую я вырезал из журнала и повесил на стену. Она изучила все досконально, с большим интересом, даже сунулась в старый мотор, стоявший на столе. Наконец-то мне удалось надеть выхлопную трубу, и клиент исчез вместе со своей машиной. Я подошел к ней, она не стала объяснять причину своего неожиданного приезда и не расспрашивала, почему я сбежал утром, не попрощавшись. Спросила только, как работает мотор. Я объяснил ей. Слушала она внимательно, глаза у нее были грустными, голос слегка дрожал, вот-вот заплачет. Но вопросы задавала толковые, ни на что другое не позволяла отвлекаться, и вот я уже с увлечением растолковываю ей, даже разобрал для нее старый бензиновый насос, чтобы показать внутреннее устройство, объясняю и объясняю, никогда не думал, что можно сказать так много слов о работе обычного мотора.

Через три месяца мы поженились…

Она перевелась учиться в Хайфу, и первые годы мы жили в доме моей матери.

Я не знал, будет ли наш брак устойчивым, иногда казалось, что еще немного, и она оставит меня, пожалеет, что вышла за меня, найдет кого-нибудь, кто захочет взять ее. Я бы совсем не удивился, если бы она вскоре изменила мне. Но жизнь текла спокойно. Она была занята учебой, и мы вели очень размеренный образ жизни. Утром она шла в училище, потом сидела в библиотеке, а я, закончив свой рабочий день, за ней заезжал. С моей старой и больной матерью она уживалась отлично, терпеливо слушала ее бесконечную болтовню, ходила с ней по магазинам, терпела все ее причуды, прислушивалась к ее советам. Поскольку мы, мама и я, сразу почувствовали, что повариха из нее никудышная, мы поручали ей другие домашние дела, например мытье посуды или пола, и она все выполняла очень старательно, не брезговала никакой работой. Уже тогда я обнаружил ее странную любовь к старухам. В Хайфе жили несколько ее старых теток, к которым она была очень привязана и которых часто навещала.

И училась, училась. Все время с книгами, тетрадями и сумками. Еще не закончив училище, она записалась на вечерние занятия в университет. Почти каждые две недели у нее были экзамены, к которым она готовилась вместе со своими сокурсниками. Она оставляла мне записку, куда заехать за ней в конце дня: в библиотеку, в чей-нибудь дом, в кафе, иногда в парк. И я еду за ней после работы, покрытый копотью, в грязной одежде, тяжело шагаю по библиотечным залам, между столами, провожаемый взглядами читающих, нахожу ее в конце концов и тихо касаюсь ее плеча. Она кивает головой и шепчет: «Только закончу страницу». Я сажусь в сторонке, перелистываю страницы открытой книги, лежащей на столе, читаю, ничего не понимая, не находя связи. Как-то раз я сказал ей с улыбкой: «Может быть, и я стану изучать что-нибудь, сменю профессию, еще не поздно». Она удивилась: «Зачем?» И действительно, зачем? Ничто из ее мира не привлекало меня по-настоящему.

Хотя она и говорила мне, чтобы я не утруждал себя, что она может добираться домой сама, я всякий раз заезжал за ней. Мне хотелось знать, где она, с кем встречается, что делает в течение дня. Иногда меня одолевала странная ревность, я торопился закрыть гараж еще до окончания работы, намеренно являлся за час или два до условленного времени, подстерегал ее на лестнице или подглядывал в библиотеке из какого-нибудь угла. Но ничего такого не заметил. Она не собиралась оставлять меня, ей не приходило в голову влюбиться в кого-нибудь другого. Потому что она нашла себе мужа и дом и могла освободиться для интересующих ее дел и даже выкроить время для общественной работы. Она была членом студенческого комитета и однажды организовала забастовку, которая закончилась успехом.

Уже на второй год учебы она нашла себе работу на неполную ставку — замещать учителей в начальной школе. Вначале ей пришлось там нелегко. Ученики изводили ее, хотя она никогда не рассказывала подробностей о том, что там происходило. Вечером она возвращалась сама не своя. Но старалась изо всех сил, тщательно готовилась к урокам, иногда закроется в ванной комнате и громким голосом повторяет урок, задает вопросы и отвечает на них. Сама делала всякие таблицы и рисунки, раскрашивала огромные листы картона, приклеивала сухие растения и обрамляла их веселыми рисунками. Поскольку она была неумехой, я иногда помогал ей.