Любовник Большой Медведицы

— Как?.. А так — на мелине! Как они в дорогу, так и мы в дорогу. Они на мелине, и мы на мелине. Они с мелины — шасть! А мы — цап за морду! Вот вам, холера — или шкуру, или товар!

— Клево! — одобрил Грабарь, хлопая ладонью о колено.

Щур вернулся в местечко, а мы с Грабарем по-прежнему мелиновали в лесу. Нашли надежное укрытие, при шухере легко в любую сторону удрать. Вечером Щур прибежал к нам.

— Ну, хлопцы, в дорогу! Пошли!

Чутьем находя дорогу в кромешной темноте, двинулись к Минску — туда, где мелина группы Гетмана. Вышли мы, как только стемнело. Шли очень быстро, без отдыха, и в двенадцатом часу оказались поблизости от мелины Гетмана. Щур осторожно перелез через ограду, подошел к амбару. Вскоре вернулся к нам.

— Ну, хлопцы, поехали! Все в порядке!

Пошли мы к амбару. Влезли сквозь щель под большими воротами. Внутри царили тишь и темень. С левой стороны были в амбаре сусеки, на которых обычно спали «повстанцы». Справа стояла сеносечка, лежали груды снопов. В углу лежали кучей несколько десятков мешков с зерном. Между ними и стеной оставался узкий проход. Укрылись мы там. Щур сказал нам:

— Придут сегодня и сегодня же вернутся. Знаю наверняка! Понимаете? Туда понесут дорогой товар, а назад — еще дороже: шкурки за три партии товара! Уяснили? То-то будет работка! Только смотрите: у Гетмана машина! Грабарь станет у ворот, а ты положишь их и обыщешь! Заберешь пушку Гетманову. Денег не ищи, много не будет, товар в тюках… Должны уже подходить. Вышли они раньше нас, а уже двенадцать.

Через четверть часа услышали мы звуки шагов под стенами амбара. Потом все стихло.

— К хозяину пошли, — объяснил Щур.

Вскоре послышался шум у дверей. Заскрежетал запор. Заскрипели ворота амбара, зашаркали подошвы по земляному полу. Мелинарь вынул из-под кожуха зажженную лампу, поставил у ворот. Увидели мы суетящихся в амбаре контрабандистов. Было их одиннадцать. Скидывали с плеч носки, укладывали у выхода из амбара. Расстилали сено по полу, укладывались отдыхать. Мелинарь, Гетман и еще двое взяли носки и вышли из амбара. Через несколько минут вернулись, неся пять больших носок. Были в них черные и белые каракулевые шкурки, которые «повстанцы» хотели отнести в Польшу. На двоих выходила одна носка — должно быть, попеременно собрались нести.

«Слоны», лежа на сене, курили.

— Есть будете? — спросил мелинарь у Гетмана.

— Нет. Возвращаемся сейчас. Нужно до утра границу перейти. Выпьем — и в дорогу, — ответил контрабандист.

— Как хотите, — ответил мужик.

— Может, яблок принесете немного? Добрая у вас антоновка, — послышался голос кого-то из «повстанцев».

— Антоновка у меня знаменитая, — сказал мелинарь и, спрятав лампу под кожух, вышел из амбара.

Стало темно. Во мраке светятся огоньки папирос. Слышатся обрывистые фразы. Всем хочется отдохнуть. Некоторые дремлют. Потом Щур говорит тихо:

— Грабарь — у ворот. Ты — в середину.

— Пошло! Первая категория! — шепчет Грабарь.

Выходим из укрытия и в темноте движемся вперед.

Я держу в левой руке фонарь, а в правой — снятый с предохранителя парабеллум. Подхожу к тихо разговаривающим «повстанцам». Жду.

— Тут кто-то чужой! — раздается голос из темноты.

Тогда зажигаю фонарь и выставляю вперед парабеллум. От ворот амбара и от сусеков светят фонари коллег.

— Руки вверх! Раз-два! А то — пулю в лоб!

— Всем лечь навзничь! — кричит Грабарь.

Все смолкли. Вижу: Гетман потихоньку опускает руку. Знаю: за револьвером лезет. Щур идет к воротам. Открывает. Выкидывает наружу носки со шкурками. Я по очереди обыскиваю «повстанцев». Начинаю с Гетмана, забираю заряженный наган.

— Что, тоже зубы есть? — говорю ему.

Вскоре кончил обыскивать. У сопровождающего нашел с тысячу рублей золотом.

— Пойдем! — зовет Грабарь.

Я иду к открытым воротам. Потом поворачиваюсь и говорю:

— До утра чтоб никто и носу не смел сунуть наружу! Если кого за амбаром поймаем — пристрелим!

Когда вышли во двор, увидели издали идущего с лампой в руках мелинаря. Лампа была прикрыта полой кожуха и бросала наземь дрожащий отсвет. Я подскочил к мужику. Вынул из рук кошелку с яблоками, поставил наземь. Посветил ему в глаза фонарем и говорю:

— Ты арестован! Из амбара не выходить, пулю схлопочешь!

Отомкнул ворота и впихнул в амбар обомлевшего со страху мужика. И замкнул ворота на засов.

Мы с Грабарем взяли по две носки, Щур — одну. Пошли неторопливо вперед. Окутал нас густой мрак. Несли мы тяжелый груз, часто приходилось отдыхать. До утра чуть управились добраться до нашей мелины в Красносельском лесу. Вечером того же дня принесли товар в местечко, и Щур его скинул с большой потерей.

А через два дня снова положили мы группу Гетмана. Щур узнал в местечке: теперь она идет на другую мелину. Прибежал к нам днем.

— Ну, хлопцы, — сказал, блестя зло глазами, — сегодня Гетман со своими снова в дорогу направился. Если потрясем их прямо тут, в местечке, то-то хаю будет, вуй! Идут с амбара Мальцысяка, из Загумення. Только делать, чтоб на ах! Всыпем по первое число!