Любовник Дженис Джоплин

"Вот здорово! — восхитилась бессмертная часть Давида. — Как чудно пахнет кофе!"

— Давид, открой мне!

"Я боюсь, думаю, не к добру ее приход!" — "Как тебе не стыдно бояться женщины?"

— Открой, пожалуйста!

— Чего ты хочешь?

"Чего я хочу? — подумала Карлота. — По моей вине этот человек потерял отца, у его родных отняли землю, и они прозябают в бедности, и теперь из-за меня ему грозят новые неприятности — это несправедливо!" Карлота была готова закричать: "За моей спиной прячется Сидронио, он хочет убить тебя", — но не смогла найти силы, чтобы побороть накопившийся страх.

— Я принесла тебе кофе с вином. "Великолепно, — обрадовалась карма, — это поможет нам взбодриться!"

— Даже через дверь пахнет! Это мескаль?

— Да. Ты откроешь?

— Лучше уходи.

"Не будь таким невежей!" — укоризненно произнес голос.

— Я только принесла тебе кофе, не возвращаться же мне с ним, пойми!

— Почему ты решила принести мне кофе посреди ночи?

— Мне надо поговорить с тобой. — Сидронио поторапливал ее.

Давид не знал, как поступить, сквозь решетку глазка в темноте виднелись какие-то белые пятна, и ему вспомнилось, как он и Карлота танцевали под фонарями в ту лунную ночь.

— Ладно, — произнес он, судорожно дыша; воспоминание довольно сильно взволновало его, — я открою.

Чего хотела добиться Карлота Амалия своим посещением? Знает ли о нем ее муж?

— Хорошо, — услышал он голос и теплое дыхание Карлоты, увидел, как белеет в лунном свете ее ночная рубашка, вдохнул сладкий аромат кофе.

"Ладно, — подумал Давид, — я открою, но не стану ни танцевать с ней, ни пить ее кофе, вылью его туда же, куда полетело и рагу!"

Стоило ему отворить дверь, как события замелькали с головокружительной скоростью. Одной рукой Сидронио Кастро толкнул в камеру Карлоту, а другой сунул ствол пистолета в рот Давиду.

— Настал твой час, дурак! — Он дохнул в лицо своей жертве перегаром марихуаны, а Давиду сразу захотелось в уборную.

"Кажется, нам пора расставаться", — произнес внутренний голос с необычайной отчетливостью. "Я только хотел уехать к Дженис", — подумал Давид.

— Ты убил моего брата. — "С тобой было непросто", — добавила карма. — И за это поплатишься своей жизнью, я прикончу тебя, каброн вонючий! — Позывы в кишечнике стали нестерпимыми. Карлота упала на пол камеры и теперь пыталась подняться на ноги. — Я рассчитаюсь с тобой за Рохелио! — Давид, не мог вымолвить ни слова, ствол пистолета придавил ему язык. — "Какие ужасы приходится переживать! — проговорила карма. — Надеюсь, что очень скоро смогу наконец-то отдохнуть! — Давид понял, что выбора нет, он умрет и навсегда избавится от своей бессмертной части. — Адьос, жалкий человечек, достаточно ты настрадался!"

Если он очутится на небесах, то получше рассмотрит Млечный Путь, а если в аду, в гостях у черта с козлиными копытами, то, может быть, встретится там с Дженис?

— Передай от меня привет дьяволу, дурак! — Ствол пистолета убрался изо рта Давида, и он услышал сухой щелчок, производимый выстрелом оружия с глушителем. Сидронио отпрянул, удивленно раскрыв злые глаза. Давид не понимал, что происходит. Это Карлота Амалия выстрелила в мужа из пистолета Рапидо.

— Чему быть, того не миновать, — произнес напоследок Сидронио и упал у двери камеры.

Карлота начала всхлипывать. Ночь казалась очень светлой по сравнению с тьмой, царящей в камере. Сидронио лежал навзничь, сжимая омертвевшими пальцами пистолет. Давид подумал, не позвать ли тюремных охранников, но не знал, что им сказать. Несчастная Карлота жалобно подвывала без слез с лицом, похожим на индейскую маску; перед ней лежал мертвый мужчина, который так долго мучил ее, а сначала похитил со двора родного дома, изнасиловал на сиденье джипа и подарил ту же машину ее отцу в качестве компенсации за бесчестье дочери. Он увез Карлоту по реке Санта-Мария и объездил с ней еще полсвета, постоянно унижая, — гадкий подонок, выглядящий еще отвратительнее из-за шрама на лбу. Давид попытался успокоить охваченную истерикой женщину.

— Наплевать, — сказала она дрожащим голосом. — Мне на все наплевать! — Она отшвырнула в сторону пистолет. Давид взял мертвого за руки и отволок во двор к столам для посетителей, затем поднял с земли отброшенный Карлотой пистолет и положил его возле трупа — оружие ему больше не понадобится, а это место для него показалось самым подходящим.

"Уничтожь отпечатки пальцев! — посоветовала карма. — Оботри его тряпкой!"

— Иди к себе, — сказал Давид Карлоте. — Ты ничего не делала, ничего не знаешь.

— Как же?

— Вот так. — Он с грустью посмотрел на женщину.

— Я разрушила твою жизнь!

— Ты только что спасла мне жизнь! Иди! — повторил Давид; они вели себя слишком шумно — что у него на уме? Боялся, что за ними подсмотрит кто-то из заключенных?

— Не говори ничего, иди в свою камеру и ни шагу из нее, скоро утро.

— А ты что будешь делать?

— Не знаю.

— Тебя же отпустят сегодня?

— Кажется, да. А если останусь, обещай навещать меня.