Любовник ее высочества

– Она не переплывала ров, но правда тем не менее кажется небылицей. – Он остановился для пущего эффекта. – Мы все знаем, что ее высочество считает Орлеан своим собственным городом. Когда наши войска двинулись в этом направлении, она стала умолять отца о защите города. Но он не сделал этого. Лично я думаю, что кардинал Рец так испугался монсеньора Гастона, что не рискнул высунуться из своего дома.

Маршал помрачнел, но это не остановило Антуана.

– Хотя генерал Тюренн не собирался брать город штурмом, ее высочество произвела себя в спасители города. Честно говоря, сам я этого не видел, потому что был на марше в пяти милях от города. – Его замечание вызвало оживленный говор за столом. Когда он немного стих, Антуан продолжил: – Наши войска только вступали в эту область, когда принцесса появилась у ворот Орлеана в бархатном костюме для верховой езды. Ее отряд следовал за ней.

Филипп не удивлялся, что Патриция, Генрих, Элен и Жорж как завороженные слушают живописный рассказ Антуана. Такие сплетни всегда ценились в Париже, и последнюю неделю весь город только об этом и говорил. Но внимание Анны-Марии было приковано только к Филиппу и его отцу. Почему она не слушает так же внимательно, как остальные?

Маршал не отрывал взгляда от своего младшего сына.

Филиппу следовало бы лучше знать его и не поддаваться обманчивому чувству безопасности. Какую очередную ловушку готовит ему отец и как тут замешана его невеста?

Голос Антуана прервал его размышления:

– Принцессу встретил губернатор Орлеана, и она потребовала пропустить ее в город. Я слышал, бедняга дал ей целый сундук с разными яствами и умолял ее уехать, перестать играть с огнем и не появляться до тех пор, пока наша армия не уйдет. Но она настаивала, чтобы он впустил ее, и говорила, что она и ее люди должны быть внутри стен, среди защитников города.

Маршал фыркнул и наконец-то отвел взгляд от Филиппа:

– Чистое баловство. Королеве давным-давно следовало бы выдать замуж эту сумасбродную принцессу.

Антуан хихикнул.

– Дальше история становится еще интереснее. Несмотря на требование принцессы, ворота остались запертыми. Разъяренная принцесса стала колотить в ворота и требовать, чтобы стража открыла их. Горожане окружили стены и поддерживали ее приветственными возгласами и рукоплесканиями. Ворота тем не менее оставались закрытыми. – Он покачал головой. – Утешив себя угощением, предложенным губернатором, она опять села на лошадь и поскакала вдоль стен в сопровождении своих двух фрейлин и личной охраны, выкрикивая обвинения в адрес Мазарини и славу королю. На это стоило посмотреть!

Он хлебнул добрый глоток вина и продолжил драматический рассказ:

– Люди в бойницах приветствовали ее и его величество короля и проклинали Мазарини. Их крики возбудили ее еще больше. Она разжигала народ, как обезумевшая. Опасаясь горожан, гарнизон открыл внешние ворота. Но когда ее высочество увидела, что внутренние ворота по-прежнему плотно закрыты, она была вынуждена отступить. Расстроенная, что ее планы разрушились, принцесса прошла обратно через мост и пошла вдоль берега реки пешком. Ее фрейлины все время шли за ней. Их изящные туфельки совсем разорвались из-за скользкой грязи, и они поцарапали себе ноги. – Последние слова вызвали насмешливый хохот у Генриха и Жоржа Брусселя.

Антуан воодушевился еще больше.

– Они уже совсем завязли в грязи, но тут два рыбака, наблюдавшие за ними с реки, подгребли поближе и предложили ее высочеству доставить их к причалу и показать дорогу в город. – Он постучал по голове. – Умная женщина наша принцесса. Как только рыбаки подошли к ней, она бросила им по кошельку с золотом и разговаривала с ними, как со знатными рыцарями королевской крови. И все это на виду у зрителей. Неудивительно, что простые люди любят ее. Это было настоящее представление.

К Патриции вернулась раздражительность, каждое ее слово источало злобу:

– Она всегда была мастерицей устраивать спектакли. Мы все это знаем. Но это на самом деле не так уж умно. Женщина не должна швыряться деньгами.

И это говорит Патриция! Филипп одарил невестку саркастической усмешкой.

Вспыхнуло обсуждение, и страсти вырвались наружу, как извержение вулкана. Маршал учил жизни Антуана, Патриция и Генрих бурно обсуждали принцессу.

Филипп знал принцессу с самой интимной стороны и потому слушал все эти разговоры с легкой долей иронии. Принцесса непредсказуема? Да. Горячая голова? Несомненно. Горда? Абсолютно. Глупа? Дурачится? О, нет. Он точно знал, что принцесса продумывает каждый свой поступок – в Орлеане или где угодно.

Анна-Мария сидела как каменная.

Элен недовольно фыркнула:

– Господа! Прошу не забывать, что мы обсуждаем даму самого высокого происхождения, частица которого в крови каждого из нас. Нельзя быть такими злыми.

Бедная, глупенькая Элен! Филипп давно подозревал, что его отец выбрал ее в спутницы на остаток жизни в основном за ее добродушие и бесхитростность.

Заинтересованная, Патриция настаивала:

– Вы должны закончить свой рассказ, Антуан. Что было дальше?