Любовник Госпожи (СИ)

Ей вдруг стало отчётливо ясно, что сколько Паша не молчал, не терпел, не мучился, он делал всё исключительно ради неё.

========== Часть 20 ==========

− Вот видите, ребят, не пришлось и искать, сам пришёл…

Реальность свершила жестокий поворот, показала мерзкое лицо, раскрыла холодную душу. Слишком много боли за прошедшие дни, насилия, ужаса, страха. Слишком много чудовищных откровений за один день, иллюзорных правд, толкуемых по желанию. Паша оказался не готовым к столь резким и страшным открытиям, у него уже просто не хватало не сколько физических, а скорее, душевных сил. Где-то за его спиной на диване восседал Карпов, окруженный преданными Димой и Юрой. А рядом осел на колени Сергей с возгласом:

− Ты не можешь так поступить!

Паша подошёл к окну и уставился наполненными болью глазами во мрак за стеклом. Такой же творился и в его израненной душе, а возможно даже плотнее и хуже. Всё померкло внутри, словно убеждения, взгляды на жизнь безжалостно рухнули.

− Я не могу так поступить? − продолжал Стас. − То есть ты теперь так заговорил, значит?

− Но Диня! Он же совершенно не при чём! С какого рожна он должен сидеть? Ты..!

− Не при чём? Это ты мне рассказываешь? По-моему, твой дружок именно там, где ему и место. Один раз я его, дурака, уже простил, только ни фига он урок не усвоил, а теперь понимаю, прав народ, дураков-то учить бесполезно. Так что, посидит не за прошлый раз, так за этот.

− Что-о?

− Ой, Глухарь, вот только дурачка из себя не строй. По-твоему, я там, где я есть, и при том клинический идиот? Поверил, что у меня вдруг шина лопнула?

− Но ты же…

− Ну, стукнулся, да, подзабыл немного, проверить же это не помешало, а там, сам понимаешь… Антошин, конечно, меня выручил, когда на Ирку надавил с тем трупом, помнишь? Когда рядом сидел, что-то там покупал, вот я и подумал, может, он раскаялся, заслужил второй шанс. И это его благодарность?..

− Стас!..

− Знаешь, Серёг, я бы может и тебя простил… честное слово, всё-таки перебрал, расстроился из-за Зиминой, не сознавал, что творишь, но ты же все границы перешёл. Торчок, которого вы ко мне с Дэном послали, чтобы добить − это уже, знаешь, осознанное, волевое решение, не спрашиваю, кому из вас оно пришло в голову. Этим вы подвели черту, но и этого вам вдруг стало мало. Решили, раз случай подвернулся, то можно подставить Ткачёва, да? А он вообще тут при чём?

− Не путай, Стас! У меня с ним личные счёты! Это совершенно другое!

Паша, не в силах что-либо изменить, попросить хотя бы не открывать одну тайну, не открывать её не ради себя, а ради другого человека, обречённо закрыл глаза, приготовившись.

− Глухарь, какие у тебя с ним могут быть личные счёты?! Нам Антошин уже утром рассказал, как Павел приходил вас предупредить, предлагал собирать вещи, а вместо того, чтобы прислушаться, твой дружок дал ему по голове и приковал к батарее.

Память всё равно упорно молчала, не желая возвращать подобные воспоминания. Паша неровно вздохнул от нелегкого груза, повисшего на плечах, и открыл глаза, мрак расплывался из-за застывших слез.

− Хорошенькая, смотрю, у вас благодарность. Ещё и накачали парня какой-то херней. Даже не спрашиваю, в каких целях, уволь. А знаешь, что самое интересное, Глухарь? У Ткачёва сегодня была прекрасная возможность вмазать, сколько ему захочется, твоему дружку, вот только он не стал. Сказать тебе почему или сам догадаешься?

Сергей молчал. На несколько мгновений в зале повисла тишина. Паша проглотил непрошеный комок.

− Вот-вот, правильно, он свои руки замарать не боится, только смысла нет трогать всякое дерьмо, оно того не стоит. И знаешь, я об тебя тоже свои руки марать не собираюсь. Избавь.

− Стас, ну будь человеком! Поступи по совести, ты же мо..!

− Глухарь, прекрати ныть! Ты, когда по машине палил, про совесть спрашивал? Помнится, дернул дверь и сказанул: «Ну что, поговорим, тварь? Знакомы тебе такие методы?» Ну так «тварь» тебе ответила. Как ты, так и с тобой. Всё, хорош с меня разговоров. Видишь э-т-о? Теперь твоя фамилия записана в м-о-е-й книжке. Ещё раз сунешься на м-о-ю землю или в этот город, и исчезнешь отсюда бесследно. Вздумаешь как-то мне или Ткачёву насолить, кого-то попросить, подключить, Зимину напрячь, один звонок, и Антошин до УДО не доживёт. Отвечаю. Воронов, убери это отсюда и проследи, чтобы оно добралось до дома и собрало свои манатки. Рапорт, Глухарь, можешь через Диму передать, он донесёт.

В зале ещё несколько мгновений тянулась какая-то возня, слышался жалобный голос. Паша мечтал закрыть себе уши.

− Ты как? – спросил за спиной Юра.

− Отвалил от него, − отрезал Стас. − Хватило ему уже разговоров с вами.

− Стас, да ты что, мы ж его и не трогали…

− Юрец, расскажи эти бредни кому-нибудь другому, ладно? Ты, может, и не трогал, ты ж у нас генератор идей, а Дима или Андрей вряд ли. Ещё в глаза мне брякни, что ошибаюсь.

− Так мы… Стас, да мы ж для твоего блага старались!