Любовник из провинции

Барменша сонно откликнулась: Юбилейный...

- Ну и что? - поразился Митя.

- Дорогой, - ответила странному посетителю барменша, утеряв сонность.

- Не ваше дело, милочка! - Взорвался вдруг Митя.

Все неудачи и огорчения дня взмыли в нем и стали обидой на весь мир, который слишком часто оказывался отвратительно устроенным.

- Дайте бутылку, приличную закуску и никогда, слышите!- Ни-когда! Не считайте деньги в чужом кармане! Вы не бармен, а... - Митя нашел бы слово, но понял, что оно слишком грубо и потому замолчал, а барменша с гордостью ответила, поняв, кто пред ней, - я буфетчица, господин хороший, а не бармен, как в этих ваших заграницах.

Она увидела в стекло витрины митиного Фишку.

То ли его состояние, то ли коньяк никогда к Юбилейному не принадлежал, а скорее был коньячным напитком, - самой дрянью, но Мите стало не хорошо, а плохо, и он быстро убрался из "кафе", оставив бутылку на столе. Которую тут же прибрал пьянчуга с пивом, - такое случается не каждый день! Барменша сделала вид, что не заметила: хрен с ним, лень базарить.

Митя вышел на улицу и его забил озноб, хотя жара не спала. Летняя зелень вдруг увиделась пыльной и как бы искусственной,

улицы - серыми и унылыми. Он понял, что больше сегодня, по крайней мере из автоматов, звонить не будет: она может быть на даче, со своим ребенком, а он мечется, как ошпаренный козел.

Митя поехал домой и был принят Нэлей тепло и ласково, хотя ей и не понравилось, что он так долго где-то таскался.

Но Митя опять был бледным и изможденным, будто кули таскал. Он сказал, что паршиво себя чувствует и хорошо бы отлежаться

- видимо, наступает грипп.

Нэля замельтешилась, заохала. Уложила его в постель, дала чаю с малиновым вареньем, аспирин, грелку к ногам, - то есть

сделала все для любимого супруга, чтобы ему стало хорошо и приятно. И ему стало так. Он заснул под какие-то неумолчные нэлины рассказы, о чем?.. Он не слушал. Хорошо, что она сидела рядом и иногда клала ему на лоб прохладную руку.

Среди ночи он проснулся и вспомнил, что не позвонил Вере в восемь, на работу, - сладостно проспал, свернувшись клубочком

под теплым одеялом, с грелкой в ногах.

... Ну и ладно, вдруг отрешенно подумал он, не судьба. Сколько

раз я звонил и вчера, и позавчера. Она могла бы отзвонить ему,

как тогда... Сказать, что редактор или еще что-то... Придумать

можно. Та девчушка передала ей несомненно! Значит, не хочет. И у

него всего два дня осталось и рядом, - неусыпная Нэля... Которая

так заботлива к нему. Он откинул теплую грелку, - Нэля меняла!

и потянулся к жене.

Она откликнулась на его призыв сразу, будто не спала и Митя с удовольствием проделал акт супружеской любви. Теперь они не

предохранялись. Нэля плакала и говорила, что хочет девочку!

Ужасно хочет. И когда митино семя врывалось в нее, она шептала, как заклинание: вот сейчас, сейчас - девочка...

Когда Митя звонил из всех автоматов, Вера сидела у Лели. Они теперь были почти сестрами, в общем, - родными людьми. Их сблизил конечно сын Веры - Митечка, Вадим, который имел отчество - Вадимович, а фамилию Полянов.

Сначала Вера противилась слишком назойливым заботам Лели, но так случилось, что у Веры было мало молока (недаром говорят, что большие груди - мясные, а маленькие - молочные), а через месяц после рождения Митечки, узнав, что она ушла из Радио, ей позвонил один знакомый руководитель и позвал на телевидение, - в отдел искусства вести новости, литературные, театральные, вернисажные...

Леля страстно убеждала ее, что терять такое место нельзя, а уж за Митечкой как-нибудь присмотр организуется. Леля сделала все: начиная от грудного молока только что родившей женщины, у которой его было - залейся,до няньки для гулянья, и себя - для всего остального.

Вера покобянилась, но поняла, что деваться ей некуда и пошла работать на телевидение. А потом ей стала очень удобна Леля и она уже не задумывалась над тем, что фактически видит сына даже не каждый день. Она была совершенно от него освобождена, - хоть в ресторан иди, хоть любовника заводи, хоть, что хочешь! И в доме у Лели мужики смирились. Они даже стали интересоваться ма

лышом, особенно Володька, который как-то сказал жене, что странное чувство у него появилось, - это их внук. Леля была счастлива.

Поэтому когда Митечка начал соображать, первое, что он сделал, это назвал Лелю - мамой. Она чуть не расплакалась и прижала Митечку к груди.

А Вера, услышав это полубессмысленное "мама" не на шутку испугалась: у нее постепенно отняли сына! Но ведь она не сопротивлялась?! Не надо ей было идти на всякие посулы... Без работы она бы не осталась.

Она стала чаще забирать его домой, но уже привыкнув к свободной жизни, тяготилась тем, что никто не зайди, - Митечка очень чутко спал, домой - во время, и никаких вечерних просмотров и прочего...

Поэтому все пришло на те круги, которые сложились. Леля была с Митечкой. Занималась с ним, гуляла, читала ему и только вечерами Вера забирала его.

Вера знала о том, что Митя прибыл, - девочка-ассистент передала ей все: и об Америке и о старом товарище...