Любовник на все времена

— Не бойся, Ди, я выведу тебя отсюда, — бодрым голосом закричал он и, как одержимый, принялся ломать ветки, пытаясь сделать проход. Но через какое-то время вдруг понял, что больше не слышит ее плача. Обернувшись, Генри вдруг с ужасом обнаружил, что Дианы больше с ним нет, что она исчезла. Им овладело странное и страшное ощущение, что он потерял ее навсегда, он закричал от ужаса и… проснулся. Весь в холодном поту, с замершим от страха сердцем. Еще долго он никак не мог прийти в себя.

— Ты плохо спал? — Джеймс едва не задохнулся от возмущения. — Посмотрим, что ты скажешь, когда станешь отцом. У Брайды резались зубы, так она кричала ночи напролет. Эти стены словно бумажные для легких моей дочери.

— Неужели ты хочешь сказать, что лежал в соседней комнате и прислушивался к тому, как надрывается от крика твоя дочь?

Джеймс нахмурился:

— Нет. Если бы твоя дочь звала тебя, разве ты остался бы безучастным? Ее няня клянется, что Брида почти не кричит, когда находится у меня на руках.

Генри улыбнулся про себя: няня скажет что угодно, лишь бы избавиться хотя бы на время от кричащего в течение многих ночей кошмара, но вслух сказал совсем другое:

— Надеюсь, Иззи не слишком устала. Сегодня мне необходима ее помощь — вся ее хитрость и изворотливость.

Джеймс лукаво улыбнулся:

— Мне кажется, что по этому поводу тебе не стоит тревожиться. У нее и Ливви такой уверенный и вместе с тем таинственный вид: они явно что-то затеяли. Сейчас Иззи в детской помогает укладывать Брайду. А Ливви хочет кое-что рассказать мне по секрету в библиотеке. Ступай в гостиную, мы скоро к тебе присоединимся.

Генри, не говоря ни слова, направился туда. Он не стал стучаться, так как был уверен, что там никого нет. Он прошел чуть ли не половину гостиной, прежде чем заметил девушку, сидевшую на софе спиной к нему. Несмотря на это, он сразу узнал ее.

Замерев на месте, он потер глаза. А что, если его сон продолжается? Нет, все-таки следовало выпить один из тех ужасно крепких коктейлей, которыми его угощал Макгоуэн. Генри осторожно шагнул к девушке.

Она вдруг шевельнулась и обернулась в его сторону. Да, это была Диана. Она вскрикнула и, подпрыгнув словно ужаленная, вскочила с софы.

— Генри?! Что ты здесь делаешь?

Он не успел ничего ответить, как за его спиной раздались два голоса, прозвучавшие почти одновременно. В проеме дверей стояли Изабелла и Оливия:

— Он здесь по нашей просьбе.

— Он ничего не знал о наших планах, — добавила Оливия.

— Диана, я отослала ваш экипаж домой, а заодно просила передать, что вы останетесь у нас обедать, — сказала Изабелла.

— Не слишком ли много вы берете на себя? — огрызнулась Диана. — В таком случае я дойду до дома пешком.

— Но не сейчас. Сейчас вы должны поговорить друг с другом. — Изабелла протянула руку, в которой были ключи. — Дайте нам знать, как только вы придете к какому-нибудь соглашению.

С этими словами Изабелла отступила за порог, увлекая следом за собой Оливию. Щелкнул дверной замок. Не было никакого сомнения, что их закрыли.

— Они сошли с ума! — воскликнула Диана.

— Бесспорно.

Диана подошла к дверям и подергала за ручку. Дверь не поддалась.

— Во всяком случае, очень хорошо, что в это дело вмешались мои сестры. А то я уже подумывал о том, чтобы похитить тебя.

Диана, безуспешно стучавшая кулаком по двери, изумленно оглянулась на него.

— Мне не до шуток. Вели немедленно открыть дверь.

— Мне тоже. Но скажу тебе честно, за всю мою жизнь мне ни разу не удалось заставить поступать моих сестер так, как мне того хотелось. Они откроют двери тогда, когда сочтут это нужным. А пока… — Генри осторожно взял ее руку, сжатую в кулак, и опустил вниз. — А пока, может, ты выслушаешь меня? Дай мне такую возможность, ведь ни о чем больше я тебя не прошу.

Диана молча прошла назад к софе и села. Всем своим видом она выражала крайнее недовольство. Было совершенно ясно: она нисколько ему не верит и считает, будто он в заговоре со своими сестрами. Генри понимал, что его положение хуже некуда, но отступать не собирался.

Он незаметно защелкнул дверную задвижку на тот случай, если его сестры поторопятся со своим решением выпустить их. Затем повернулся, подошел к Диане и встал перед ней. Он держался крайне осторожно, понимая, одно поспешное, неверное движение способно все испортить. Положение осложнялось тем, что он сгорал от желания, которое туманило его голову. Надо было добиться от нее ответного чувства, проявления любви, а сейчас ему больше всего хотелось наброситься на нее и овладеть ею так, как это делают похотливые животные.

Откашлявшись, чтобы немного прийти в себя, он отвел руки назад, сжав одной ладонью другую.

— В последний раз, когда мы с тобой были наедине, ты запретила мне задавать этот вопрос. Возможно, самый важный вопрос для нас обоих. Сегодня ничто меня не остановит.

— Пожалуйста, не надо.

Генри отрицательно замотал головой:

— На этот раз ты меня не разжалобишь. Я его задам во что бы то ни стало.

— Ну, задавай, раз хочешь. Ничего нового я все равно не услышу.