Любовник поневоле

— Я узнала о твоих отношениях с Аленой спустя несколько дней после ее прихода в офис. Мне сообщили об этом по телефону — мужским голосом, явно измененным. Когда этот тип позвонил в первый раз, у меня был шок. Ты как раз уехал с ней на Кипр, иначе я бы не выдержала и потребовала объяснений. Все те дни, что ты провел с ней, я сходила с ума, каждую ночь я представляла вас вместе, и мне будто острый нож вонзался в сердце.

Вначале я была в ярости и решила поговорить с тобой сразу, как ты вернешься. Собиралась бросить тебе в лицо все, что я думаю, и уйти. И готовилась к этому. Но потом я представила себе, что будет потом и… поняла, что не так-то легко мне расстаться с тобой и сломать свою жизнь. Подумав еще, я уже знала, что никогда не решусь на это, потому что без тебя мне будет очень трудно, да что там — невозможно жить, что я буду просто существовать, каждую минуту вспоминая тебя и дни, проведенные вместе, и стану корить себя за то, что не сдержалась и не захотела выслушать, понять и простить самого любимого человека.

Потом я начала думать о том, что заставило тебя пойти на этот шаг. Мне не хотелось сомневаться в том, что ты любишь меня, я бы неизбежно почувствовала это. Нет, здесь было что-то другое, и я, конечно же, не могла представить себе правду. Я решила промолчать и дать возможность тебе объяснить все самому. Всякий, кто знает меня, удивился бы подобной уступчивости и терпению, да я и сама себе удивлялась: надо же, узнала об измене и молчу! Но с тобой я не буду кривить душой и скажу откровенно: я так сильно люблю тебя, Пашенька, ты мне так дорог, что я не смогла заставить себя начать разговор об этом, потому что после такого разговора мне не оставалось бы ничего, кроме разрыва. А это выше моих сил. Если бы ты сам объявил, что разлюбил меня и уходишь — я бы нашла в себе достаточно сил и самолюбия, чтобы не удерживать тебя. Но сама — нет, я не могла.

Когда ты приехал, я так надеялась, что ты признаешься мне, так хотела выяснить все, чувствуя, что происходит нечто не совсем обычное, но ты молчал. Я видела, как ты страдаешь, я сама мучилась, но мы оба молчали. Теперь я вижу, какой это было ошибкой. Возможно, внеся ясность в наши отношения, мы бы избежали сегодняшней беды…

Ирина замолчала, закрыв лицо ладонями. Бог ты мой, чего бы она ни дала, чтобы вернуть то время — пусть даже они оба мучились, пусть между ними были проблемы и недомолвки, но он был рядом, и ему не грозили долгие годы тюрьмы. Зачем, зачем она тогда молчала, почему не попыталась разрешить ситуацию — спокойно, разумно, по-человечески!

— Постараюсь короче — времени мало, — продолжила она. — Второй раз этот тип позвонил мне через неделю после твоего возвращения. Он был, казалось, удивлен и разочарован моим поведением и даже не пытался скрыть это, сказав, что ожидал более радикальной и бескомпромиссной реакции. «Такая женщина, как ты, — сказал он, — не должна прощать мужу измену». Я попросила его больше не звонить и не вмешиваться в мои личные дела.

Повесив трубку, я задумалась над тем, чего добивается этот человек. Собственно, это было очевидно: он разжигал мое самолюбие и подбивал на расставание с тобой, на развод. Зачем? Либо он тайно влюблен в меня и хочет получить шанс, либо это направлено против тебя. Но кому, кому надо нас ссорить? Я терялась в догадках, и не могла ничего понять. Если бы я знала, что Сергей в курсе твоих дел, я бы, конечно, сразу подумала, что это он. Но ты все молчал. И я тоже молчала, молчала, как дура!

Она опять запнулась, усилием воли подавляя желание расплакаться у него на груди. Времени оставалось все меньше, а она еще не сказала самого главного. Она так давно хотела рассказать ему все это, поэтому сейчас не удержалась, начала исповедоваться. Надо закругляться.

— Мы с тобой, надеюсь, когда-нибудь поговорим обо всем этом очень серьезно, но спокойно, просто для того, чтобы этот кошмар больше не возвращался. А сейчас мне все-таки надо быть краткой, потому что нет времени. Я узнала и о том, что она ждет ребенка. Мне было горько и больно, что я так и не смогла родить тебе малыша и мои неуклюжие попытки решить эту проблему оказались настолько жалкими, даже я сама почувствовала их искусственность. Все девять месяцев, пока Алена была беременна, были для меня настоящей мукой, я физически ощущала, как ты с каждым днем отходишь от меня и приближаешься к своей новой семье, к своему ребенку.

Я ревновала жутко, ревновала к женщине, которую ты, возможно, не любил, но с которой окажешься связанным куда прочнее, чем со мной. Эта ревность разъедала душу, заставляя сердце сжиматься от бессильной боли, которую с каждым днем все труднее и труднее было терпеть. Что я могла сделать в ситуации, когда вы ждали ребенка, а я сходила с ума от мысли, что ты можешь бросить меня?