Любовник роз

– Я что, по-твоему, неконтролирующий себя самец?! – искренне возмутился Виктор.

Девушка обогнула высшего и встала на одну ступень с Виктором. Она распахнула его плащ, прижалась к тонкой ткани рубашки обнаженной грудью и начала тереться. Ее веки отяжелели, губы приоткрылись, дыхание участилось. Ее рука скользнула вниз… Виктор оцепенел, но почти мгновенно справился с приступом физического влечения и оттолкнул девушку.

– Как-нибудь в другой раз, – вежливо произнес он и обошел ее, спустившись на ступень к Идрису, молча наблюдавшему за этой сценой.

И тут же оглянулся. Девушка будто испарилась.

– Что за ерунда? – сухо спросил он.

– Это так называемая блудница, – с улыбкой пояснил Идрис. – Орден соблюдает древние обычаи перед тем, как ловец приходит на Совет. Но я всегда считал, что это изжило себя, однако блудница появляется перед каждым, хотя выглядит все это формально.

– Ну не скажи! – с натянутой улыбкой ответил Виктор. – Плоть волнует… все еще чувствую определенное неудобство… А если бы я поддался искушению и решил позабавиться немного с красоткой прямо сейчас? Пара минут – и я бы предстал перед Советом физически удовлетворенный.

– А такое возможно? – удивился Идрис.

– Со мной нет, но мало ли! Кто другой воспользовался бы.

– И этот другой отправился бы восвояси, даже не дойдя до зала Совета, – уверенно ответил Идрис. – Если ловец настолько не в силах совладать с желаниями, то он не готов продолжать сотрудничество с Орденом и его исключат безоговорочно, – монотонно добавил он, словно читал один из пунктов Устава.

– Глупо… – начал Виктор и осекся.

Грузную фигуру Идриса заслонила полупрозрачная женщина.

– Здравствуй, сыночек, – прошелестел голос.

– Мама, – растерянно сказал Виктор и ощутил приступ невыносимой боли.

Призрак начал словно бы материализоваться, прозрачность исчезала, черты лица проступали все четче. И вот на одной ступени с Виктором стоит женщина, реальная на вид и живая. Голубые глаза блестят, розовые губы улыбаются.

– Витя, – говорит она мягко и ласково, – как ты поживаешь?

– Хорошо, – неуверенно ответил он и заглянул через ее плечо.

Но Идрис спустился на несколько ступеней, и его силуэт почти скрылся в темноте лестницы.

Виктору захотелось обнять мать, крепко прижать ее к себе.

После ее смерти он почти не общался с ее призраком, хотя ловцы могли видеть потусторонних существ и даже говорить с ними. Но Виктор старательно избегал этого. Он всегда был импульсивным, впечатлительным, остро ощущал душевную боль, но когда стал ловцом, ее сила увеличилась стократ. Инстинктивно он избегал всего того, что могло принести новые страдания. И встречи с погибшей матерью были одним из сильнейших источников боли. Он не мог избавиться от чувства вины за то, что оставил ее, как только вступил в Орден. У него тогда появились неограниченные средства, и он первым делом уехал из Коврова, перебрался в столицу и снял там квартиру. Тогда он осуждал ее связь с такой мразью, как Николай Орестович, не понимал или не хотел понять мотивов. И полностью отстранился от жизни матери, не интересовался тем, что происходит, считая, что крупные суммы, которые он ей посылал, и есть исполнение сыновьего долга. И постоянной болевой иглой, которая входила и входила в его сердце, была мысль, что он мог предотвратить ее убийство, если бы оставался рядом с ней. После ее смерти Виктор даже хотел покинуть Орден, но Идрис тогда сказал, что его вины нет, это судьба, а ее почти невозможно предотвратить. Но Виктор ему не поверил, посчитав его довод стандартной формой утешения. Он мог допустить: все, что происходит в жизни, нужно принимать с верой. «Зло будет рано или поздно наказано», – эту формулу он отлично знал и даже верил в провидение Господне. Но в то время он не в силах был ждать справедливого возмездия и решил отомстить по-своему. И подослал Монику. Она охотно пошла на это, хотя Николай Орестович совершенно не был склонен к суициду. Но тем интереснее казалась ей задача. К тому же для прилипалы подобная сделка сулила одни выгоды. Во-первых, она получала в свое распоряжение аморфа – источник ее энергии, во-вторых, Виктор – а он был одним из самых способных ловцов и этим сильно досаждал прилипалам – давал ей преимущество над собой. Она могла в любой момент доложить о его преступлении. А такого рода сделки рассматривались именно как преступление против Ордена. И особым пунктом договора были выделены как архиважные.