Любовник тетушки Маргарет

– Нет. Он уехал на юг дня на два – открывать еще один магазин. Ну, давайте я их возьму. – Джилл отпрянула, и на миг мне показалось, что она сейчас откажет хозяйке магазина, но та проявила настойчивость, забрала у нее один поднос своими крепкими загорелыми до черноты руками и, покачав головой, сказала: – Не понимаю, о чем он думал, – как хранить их, чтобы они не испортились? И как делить на порции? – Она вопросительно посмотрела на Джилл.

– Ну, это уж не моя забота, – резко ответила подруга, и я даже смутилась. – Когда именно он вернется?

– Дня через два, может, через три. Как видите, мой муж в последнее время не во все меня посвящает. Так-так. Наверное, нужно поставить их в холодильник, хотя я не уверена, что цветы… – она осторожно потрогала пальцем лепестки, – там не завянут. О Боже!

Глаза Джилл стали наполняться слезами. Она была похожа на обиженного ребенка.

– Послушайте, – предложила я, понимая, что кто-то должен разрядить ситуацию, – почему бы вам не принять их в качестве бесплатных образцов? Пусть люди попробуют, вы посмотрите, что они скажут, а когда вернется Чарлз, он во всем разберется.

На том и порешили. Мы распрощались с тремя нежеланными сиротами, которых унесла их немного обескураженная новая покровительница. Я хотела походить по магазину и купить что-нибудь для Верити и Оксфорда, но Джилл уже спешила к большим амбарным дверям. Черт, мысленно выругалась я, крикнула ей вслед, что приду через пять минут, и начала обходить прилавки. Для Верити я купила можжевеловый ликер и деревенский сыр. Фрукты выглядели такими экологически чистыми, такими необычными по форме и окраске, что я не удержалась и купила еще яблок. А для Оксфорда – флягу сидра, цветом напоминавшего воду, в которой выстирали грязные носки. На этикетке красовался череп с перекрещенными костями, я подумала, что это его позабавит. А может, и пригодится – чтобы дезинфицировать внутренности в никарагуанских джунглях.

Джилл сидела в машине жалкая, несчастная, с опухшими глазами – наверняка плакала.

– Скажи мне наконец, что все это значит, – потребовала я.

Она высморкалась.

– Ничего, кроме разочарования. – Она слабо улыбнулась. – И гормонов, полагаю. – Завела мотор и яростно рванула с места. Потом повернулась ко мне и с той же бледной улыбкой добавила: – И еще я только сейчас сообразила, что забыла поставить мясо в «АГА».[72]

– Не волнуйся, – успокоила я, чувствуя, что она понемногу начинает остывать, – я поставила. Оно лежало на противне уже готовое, так что я просто сунула его в духовку.

– На какую полку?

– На верхнюю.

Джилл рассмеялась:

– Что бы мы делали без тетушки Маргарет?! Ладно, в таком случае, – она похлопала меня по колену, – можно прокатиться не спеша, полюбоваться окрестностями и послушать моего любимого Делиуса. – В том месте, где мелодия пошла мощным крещендо, она воскликнула: – Проклятые мужики! Вечные предатели, разве нет?

– Милая женщина его жена, – оставив реплику без внимания, заметила я.

– Да, – едва не брызжа слюной, язвительно ответила Джилл, – очень милая.

Я предпочла думать, что она до сих пор сердится из-за Сидни.

Остаток дня мы проговорили на общие темы. Я рассказала о Саскии и ее отце, а также выразила надежду, что его выставка в Лондоне никогда не состоится. Этого ни Джилл, ни Дэвид не одобрили.

– Время идет, все меняется… – проговорил Дэвид.

– Только не для моей сестры, – подчеркнуто спокойно напомнила я. – Для нее уже ничто никогда не изменится. Не забыли? – Обоим стало неловко. Ну и пусть. Легко им рассуждать – это же не их сестра. – Пусть только приедет сюда ворошить старый прах – я с ним быстро разделаюсь.

– О, уверена, что он не приедет, – сказала Джилл.

– Уверена? А я вот нет. Это то, чего Сасси хочется больше всего. А уж я-то ее знаю. Если она чего-то добивается, то способна пустить в ход тяжелую артиллерию, а потом притвориться, что она ни при чем. Упрямая маленькая паршивка – всегда такой была. Я для нее готова луну с неба достать, но этого она от меня не дождется. – Меня самое удивила вскипевшая во мне злость.

– Значит, любовь не смягчила твоего сердца, – сокрушенно подытожила Джилл.

– Любовь?

– Ну, ты и… этот твой друг… Саймон. Вы уже слишком долго вместе, чтобы считать вас всего лишь встретившимися и разминувшимися в ночи кораблями.

Неплохая заключительная формулировка, отметила я, но обнародовать свою мысль не захотела.

– Это не любовь. Это приятное дружеское и интимное соглашение. Никогда не стоит преступать эту грань – тогда не придется страдать.

Я ожидала, что Джилл прореагирует на мои слова в своем обычном стиле: «Как тебе не стыдно?!», «Как ты можешь такое говорить?!», – но не услышала ничего подобного. К моему великому удивлению, подруга согласно кивнула и, поднявшись, чтобы принести мороженое, сказала:

– Очень хорошо это понимаю.

Я прочла надпись на этикетке: изготовлено исключительно из натуральных продуктов, без пищевых добавок и химических компонентов.

– Ты это купила в новом магазине?

Джилл кивнула.