Любовник тетушки Маргарет

– Дерьмо! – всхлипнула она и закрыла лицо руками.

Верити никогда не унывала, с какими бы трудностями ни сталкивалась. Верити, которая прятала лицо в ладонях, плакала и употребляла «сортирное» выражение, – это было нечто совершенно новое.

Я протянула ей бумажный платок, похлопала по руке, подождала. Вскоре она издала приглушенный звук, видимо, означавший еще одно извинение. Я заверила ее, что просить прощения нет причины. Еще немного «поиграв со мной в прятки», она наконец окончательно отняла ладони от лица, но выглядела по-прежнему – других слов не подберешь – убитой горем.

– Ну давай, рассказывай.

– Не хочу тебя грузить, – всхлипнула она. – Во всяком случае, не сейчас, когда Саския только что уехала, а ты ведешь себя так мужественно – улыбаешься через силу, купила эту юбку и вообще…

– Через силу? Верити, я в полном порядке. Поверь, у меня действительно все хорошо. Я вовсе не «делаю лицо», даже фальшивое. Это я, и я в норме. Сасси должна была уехать, я была к этому готова. – Я сделала рукой жест, который, как я надеялась, выглядел убедительно непринужденным. – Черт, я даже заплатила за то, чтобы она поехала в Америку. Так что не стесняйся, плачь и рассказывай – я в совершенно здравом уме. Я ведь даже пришла к тебе для того, чтобы посоветоваться относительно кое-каких собственных планов на будущее, – при этих словах на ее лице мелькнула искорка интереса, – но об этом потом. Итак, что случилось?

Верити вытерла слезы, подперла рукой подбородок и уставилась в стол. Мокрым платком, который держала в другой руке, она гоняла по столу хлебные крошки.

– Что за планы на будущее? – спросила она.

– Об этом поговорим потом.

– Нет-нет. Расскажи. Это меня отвлечет от… – Слезы снова градом покатились из ее глаз. Она исподлобья, скорбно, но не без любопытства взглянула на меня. Я поняла это так, что ей действительно хочется узнать, в чем дело, и решилась.

– Ладно. Видишь ли, это, – я кивнула в сторону юбки, – и это, – я достала из пакета еще одну сомнительную обновку с болтающимся на ней товарным ярлыком, – моя артиллерия. Я собираюсь ввязаться в войну, хотя знаю, что победы мне не видать. – Я улыбнулась: мне понравилась собственная метафора.

Верити непонимающе наблюдала за мной все еще непросохшими глазами.

– Лучше бы ты выражалась попроще, не этими клише, которыми ты так самодовольно любуешься, – заметила она.

Несколько обескураженная, я заменила в дальнейшем повествовании тяжелую артиллерию на легкое стрелковое оружие, раз уж моя собеседница в данный момент была склонна к раздражительности и грубости.

– Я собираюсь завести любовника, – объявила я. – Что ты об этом думаешь?

Что она об этом думала, я отлично поняла. Верити разразилась новым потоком слез и принялась умолять меня еще раз как следует поразмыслить, прежде чем принимать подобное решение.

Ну что ж, подумала я, устраиваясь возле подруги для долгого женского разговора по душам, композиция явно смахивала на нечто в духе Тинторетто, – по крайней мере у меня будет законный предлог еще на день отложить разговор с Роджером.

Верити встречалась, или – если выразиться более откровенно – была любовницей Марка около полутора лет. В ходе этого романа она расцвела, без устали рассказывала всем, что «это нечто», и настоятельно советовала каждому такое испытать, а поскольку в ее жизни и прежде всегда был мужчина, а то и два одновременно, я поверила, что на сей раз это действительно что-то незаурядное. Более того, я считала, что Верити – женщина, умудренная опытом в подобных делах, в отличие от меня, полной дилетантки, – окажется самой подходящей наставницей в деле поисков любовника. Но поскольку ее совет свелся к чему-то среднему между требованием кастрации всех мужчин и утверждением, что единственный разумный выбор партнера по постели – это предпочтение горячей грелки, я поняла, что ошиблась. Тем не менее, один факт получил лишнее подтверждение: год – идеальный срок для интимных отношений.

– Впервые в жизни я допустила что-то подобное, – всхлипывала Верити. – Обычно я предвижу признаки конца и соскакиваю сама. – Она тяжело вздохнула и надолго смолкла.

Господи, подумала я, это ведь может продолжаться и неделю!

– Первый год у нас все было замечательно, – продолжила она наконец, разводя себе чай трехзвездочным столовым коньяком, – а потом он начал забывать о приятных мелочах, а я стала напоминать ему о том, что он о них забывает. – И пристально взглянула на меня, ожидая реакции.

– Ну, это только разумно с твоей стороны, – сказала я.

– А потом он заявил, что я становлюсь занудной и слишком требовательной. – Она замахала руками. – Но я же любила его, ты ведь знаешь, как это бывает…

Я с готовностью кивнула, хотя, честно говоря, охотно бы призналась, что не знаю или, вернее, забыла.

– И чем больше я пыталась наладить отношения, тем сильнее было отчуждение, потом он перестал говорить мне, как хорошо я выгляжу, а потом начал… – новый носовой платок вступил в драматическое действо, – флиртовать с другими женщинами!

– Хорошо хоть не с мужчинами.