Любовник в отставке

Павлу Андреевичу девочка понравилась: стройная, с модной в Потакове завивкой гофре. Даша приехала в длинном платье, которое зрительно прибавляло ей роста и подчеркивало стройность фигуры, в ажурной шали, бусах в индийском стиле — кусочки сандалового дерева, нанизанные на шелковый шнурок. Просто и в то же время изысканно смотрелось широкое кольцо из серебра со сверкающим стеклянным камешком. В общем ансамбле свою роль играли и металлические браслеты под серебро.

Все эти незатейливые украшения тем не менее, видимо, произвели на Буракова приятное впечатление. Все в ней показалось ему хорошо подобранным. Да, Даша понравилась отставному полковнику. Даже чересчур сильно понравилась. В этом чувстве присутствовала ностальгия по ушедшей молодости. В семнадцатилетней провинциальной девочке он увидел женщин своей мечты, на которых заглядывался в юности. Те, реальные женщины уже начинали стареть, все чаще и больше прибегали к косметике. А тут перед ним была молодая, свежая девушка. Девушка его мечты.

Кажется, Павел Андреевич предложил юной гостье поход в цирк, где выступал с новой программой коллектив Валерия Леонтьева. Он спросил, нравится ли Даше этот певец. Она ответила, что поет он красиво и со смыслом: сразу рисуются страстные образы вечного сердцееда Казановы и полулегендарного Августина. Сказала, что никогда не видела, даже издали, человека такого масштаба и что для нее, девушки из глубинки, поход на концерт звезды российской эстрады — целое событие.

Между ними все чаще завязывались задушевные беседы. Он рассказывал о своем прошлом, а она — о своем городе, возвращаться в который не желала, о родителях, которых любила, но чей жизненный путь повторять не хотела.

Они стали гулять и без Ирины Владимировны. Даша относилась к Павлу Андреевичу даже не как к отцу — этот образ рождал не лучшие ассоциации. Полковник выступал для девушки скорее в роли доброго Деда Мороза.

Через некоторое время она приехала в гости еще раз. Павел Андреевич уже осознавал, что его посетила поздняя любовь. Он не смог — или не захотел? — подавить в себе тлеющий огонек страсти, который постепенно превратился в бушующий пожар. А на деле в конце концов отставной полковник стал тем, кем не мог не стать, — похотливым стариком…

Глава 8

Лариса свернула с шоссе налево, в сторону поселка Добряково, где среди захудалых домишек и дач обычных горожан выделялись владения местных богачей, которые на фоне первых казались настоящими замками. Спустившись по склону вниз, Лариса поставила свою «Ауди» у массивных железных ворот. Выйдя из машины, она глянула на окружающий деревенский пейзаж, вдохнула свежего летнего воздуха и пожалела о том, что ей самой никак не удается вырваться на природу и отдохнуть душой.

Глубоко внизу, у подножия склона, сверкала в бликах утреннего солнца Волга, переливаясь, как голубая ртуть. Песчаный берег и склонившиеся над рекой ивы манили окунуться в спокойную безмятежность, а чуть дальше шумела под легким ветерком березовая роща, приглашая войти в свою шелестящую тень.

Лариса надавила на кнопку звонка на воротах. Ей никто не ответил. К счастью, калитка рядом легко поддалась нажатию ладони — она была не заперта. По выложенной гравием дорожке Лариса прошла к дверям дома. Ей показалось, что здесь царит какое-то мрачное оцепенение. Она чутко фиксировала малейшие звуки: свои собственные шаги, звуки, долетавшие извне, из-за забора, пение птиц в ветвях деревьев. Она постучала в дверь дома, но снова не получила ответа. В конце концов она достала ключ, данный ей в свое время Бураковым, который она не успела ему отдать, и открыла дверь сама.

В большой комнате, занимавшей почти весь этаж, не считая просторной кухни, ничего не изменилось с момента ее последнего посещения дачи Бураковых. Если не считать того, что произошло с картиной Арифа. Она была изрезана. Буквально изодрана в лохмотья. Кухня, как и в прошлый раз, сияла нетронутой чистотой и выглядела, как витрина в мебельном магазине.

«Кто же это сделал?» — подумала Лариса, снова глянув на картину и подходя к дубовой лестнице, ведущей на второй этаж. Поставив уже ногу на первую ступеньку, она громко крикнула:

— Павел Андреевич, вы здесь?

Никто не отозвался. Ларисе стало несколько тревожно — она чувствовала, что в доме кто-то есть. Она позвала еще раз, но ответом ей послужило лишь гулкое эхо, прокатившееся по просторному дому.

Лариса с некоторой опаской поднялась по лестнице и осторожно прошла на второй этаж. Первой была дверь в ванную. Лариса включила свет, вошла и невольно отпрянула — в раковине лежало полотенце, насквозь пропитанное кровью. Лариса осторожно приподняла его за край и тут же отпустила. Полотенце тяжелым шлепком плюхнулось обратно в раковину.

Сама ванна тоже была изрядно измазана в крови. Создавалось впечатление, что кто-то пытался смыть с ее краев засохшие красные потеки, но они лишь размазались по стенкам.