Любовники

Глядя в его шоколадные глаза, я не был готов отступить. Возможно, какая-то часть меня наконец захотела узнать, каковы на ощупь его губы на моих. Может быть, я использовал эту игру как отличный предлог, чтобы выяснить это и не подвергать сомнению свои доводы. Это был просто вызов.

— Положись на меня, — сказал я достаточно громко, чтобы все услышали насмешку. — Постарайся не отставать.

Его руки задвигались быстро, когда он взял ситуацию под контроль, заставив меня замереть. Одна рука легла мне на бедро, а другая зарылась в волосы у меня на затылке, когда он притянул меня к себе и прижался губами к моим губам.

Чёрт, они были мягкими. Такими мягкими, какими я себе их представлял. Нежнее, чем женственные губы Женевьевы. Но они двигались с силой и требовательностью мужчины. Прижимаясь к моим, двигаясь грубо, когда они раскрылись, и его язык проник между моими губами. Повинуясь инстинкту, я открыл рот, и вкус пива и пиццы с ананасами, которую так любил Джексон, взорвался у меня на языке.

Он сделал шаг вперёд, и я повторил его действия, почти соприкоснувшись с ним. Мой член дёрнулся под джинсами, словно пытаясь приблизиться к нему. То, как он удлинился, прижавшись к моей ноге, вызвало шок в моём мозгу, и мои губы на мгновение дрогнули. Я не должен был получать от этого удовольствие. Это был Джексон. Парень. Не девушка. Не тот, у кого есть сиськи и киска, с которыми можно трахаться и играть. Я не должен возбуждаться.

Я попыталась отстраниться, но он схватил меня ещё крепче, дёргая, пока мы не прижались друг к другу. Так крепко, что я почувствовал, как эрекция натянула его брюки, и мой член дёрнулся сильнее от возбуждения, что я сделал это с ним.

Джексон, мой лучший друг, был твёрдым из-за меня. Это должно было напугать меня до смерти, но, когда его язык переплёлся с моим, а его стон сорвался с губ, я уже не мог вспомнить почему.

Слишком скоро поцелуй замедлился, пока Джексон не отстранился. С последним поцелуем его руки соскользнули с моего тела. Когда я, наконец, снова смог дышать, в зале раздались одобрительные возгласы. О, чёрт. О, чёрт, о, чёрт, о, чёрт. Я поцеловал Джексона. Я целовал его, и теперь был твёрд как камень, прижавшись к нему. Этого было не скрыть. Это невозможно отрицать. И как только он отступит, все узнают. Все узнают, и что тогда? Что, что, что? Что происходит?

Моё сердце бешено заколотилось, а в глазах потемнело, когда меня охватила паника.

— Дыши, Джейк, — слова Джексона ласкали мои губы, когда он произносил их на мягком дыхании. — Я держу тебя.