Любовники

Всё, что я сейчас хочу сделать — это показать ему свою обиду. Свою злость. И это может быть хоть тысячу раз неправильно. Это может быть глупо, по-детски, несерьезно — как хотите назовите! — мне всё равно. Потому что это — мои чувства, а они не могут быть неправильными. Я чувствую то, что чувствую и никто не вправе указывать мне. И осуждать меня, увы, тоже никто не может.

Я не замечаю, как мы перебираемся в спальню. Не замечаю, как из одежды на мне остается лишь бельё, не замечаю и того, как раздевается Миша. Кажется, что я так поглощена своими эмоциями и попытками высвободить их, что совершенно забыла о происходящем вокруг. А тем временем, Миша тоже кое-что пытался донести. Через чересчур ласковые прикосновения. Через поцелуи и покусывания за шею. Через особую ласку, которую дарил мне. Может сейчас язык тела стал единственным языком, который мы ещё могли понять.

И если я выражала свою боль, то он — любовь.

Уже за полночь мы были совершенно выдохшимися и уставшими. Наши тела липли друг к другу и тот барьер, что я ощущала в ресторане и машине — лопнул, как мыльный пузырь. Я знала, что это конец, но на секунду позволила себе об этом забыть. Хотя бы одна секунда, чтобы я смогла вспомнить, что когда-то была счастлива. Клянусь! Мне не нужно сейчас большего. Просто минута иллюзии, а потом…всё вернется на круги своя.

— Марин? — шепнул Миша, притягивая меня ближе к себе, — Мне так много хочется сказать тебе, но…я понимаю, что ничего из сказанного мною не изменит того, что произошло. Наверное, это ещё ужаснее. Знать, что этого можно было избежать, если бы я вовремя осознал, к чему это может привести. Вот только я ошибся. На самом деле, это слишком мягко сказано. — обе его руки обвились вокруг моей талии, а я плотно закрыла глаза, — И я прекрасно понимаю, что не заслуживаю второго шанса. Даже четверть шанса на исправление не заслуживаю, но…я никуда не денусь, слышишь? Только не от тебя… — его голос перешёл в шёпот, — Утром, когда ты проснешься, я сделаю всё, чтобы ты как можно скорее забыла весь этот кошмар. Плевать на всё. Важна только ты. Ты и наши дети.

Его горячие и чуть влажные губы коснулись моего лба, запечатлев на нём легкий поцелуй, а я…приложила все силы, чтобы удержать слезы в груди.

«Утром, когда ты проснешься….», — ох, Миша… — подумала я, закрывая глаза и засыпая.

*Ончхонджан — естественный курорт с многочисленными банями, гостиницами, ресторанами в Пусане, Южная Корея.

Глава двадцать первая

Вернее, делая вид, что я заснула. Ведь кто сможет на самом деле уснуть, когда в голове такая каша, а в душе полная неразбериха? Тем более, засыпать мне нельзя, как ни странно, но у меня ещё есть дела. Свернувшись калачиком, я ждала, пока дыхание Миши не станет ровным, ждала момента, когда он уснет. И даже после того, как этот момент настал — продолжала лежать. Я боялась его разбудить, это могло породить сцену, которую я совершенно не хотела переживать. Выяснения отношений, разговоры о будущем и новые извинения, — сейчас всё это мне было не нужно. Я лишь хотела спокойно воплотить свой план в жизнь, а дальше…плыть по течению, иногда это не такое уж и плохое решение. Хоть и немного трусливое.

Ближе к трём часам ночи, я всё же взяла себя в руки и аккуратно вылезла из кровати, Миша уже спал и видел десятый сон. Чтобы его не разбудить, я достала из шкафа свой чемодан и вместе с ним ушла в гостевую комнату. Этот чемодан стал для меня настоящим спасением во множестве случаев, например, когда я неожиданно уезжала в командировки. Или когда у меня заканчивалась моя любимая тушь для ресниц. Он всегда был собран самым необходимым, а перед тем, как уехать в ресторан — я как раз добавила туда некоторые вещи. Из чемодана я достала удобные классические черные брюки, свитер с высоким горлом винного оттенка, расческу, чтобы не ходить с гнездом на голове и даже небольшую косметичку.

Со второго этажа чемодан я спускала на руках, боясь создать лишний шум. Вызвала такси, а сама стала собираться: сапоги, пальто и шарф, потому что на улице уже не жарко. Всё это время я тихо просила Вселенную о крепком сне для Миши.

Возможно, я поступаю очень трусливо, но сейчас меня это не волнует. Как только я одеваюсь — выхожу во двор вместе с чемоданом, чтобы водитель не вздумал сигналить под окнами нашего дома. Опять же, Миша проснется — начнутся разговоры — план провалится.

Я плотнее закуталась в пальто и вгляделась вдаль. Абсолютная тишина и темнота создавали некую иллюзию спокойствия, но на душе его не было. Совесть нагло взывала к себе, обвиняя меня в трусости. Сердце вопило о том, что я совершаю неимоверную глупость, а разум…он молчал. Хотя вот к его голосу я бы с удовольствием прислушалась!

Я последовала совету Ромы, показала Мише, чего он может лишиться. Провела день с детьми на детской площадке, а потом настояла на том ресторане, умолчав об истинной причине. Как это не поэтично, но я хотела, чтобы всё закончилось там, где и началось.