Любовники и лжецы. Книга 1

Так что у Джини уже имелся кое-какой опыт общения с ненормальными, и воспоминания о нем отнюдь не способствовали крепкому и здоровому сну. Одержимость, сумасшествие подчиняли всю жизнь человека одной навязчивой идее, начисто стирая все другие события, привязанности, устремления. Говорить с сумасшедшим было равнозначно тому, чтобы шагнуть в зеркало и наблюдать оттуда перевернутую жизнь. Всех этих людей, с которыми пришлось иметь дело Джини, объединяло одно свойство: глядя на них, ни за что нельзя было сказать, что они безумны. Если вы не знали этого, они казались вам совершенно обычными людьми и ничем не отличались от сотен других, с которыми ежедневно встречаешься повсюду – в метро и супермаркетах. Они лгали со спокойной убежденностью, поскольку искренне верили: их ложь это и есть самая настоящая правда.

Так, может быть, и Лиз Хоторн лгала ей сегодня вечером? Джини не могла с уверенностью ответить на этот вопрос. А сам Хоторн? Кем он был в прошлую субботу: искусным лицедеем или самим собой? И вновь она терялась в догадках. Однако, помимо всех аргументов Паскаля, помимо улик, которых становилось все больше, был еще один факт, и он также неоспоримо свидетельствовал против Хоторна: знаменитые и могущественные люди сами очень часто вполне осознанно ставили под угрозу свою карьеру. Свидетельства тому появлялись в газетах чуть ли не каждый день. Именно этот феномен они с Паскалем обсуждали в кафе в Венеции, и именно он в последнее время обеспечивал фотографа нескончаемым валом работы. Как же еще можно объяснить ситуацию, когда известный человек, потративший всю жизнь на построение своей карьеры, добившийся громкого успеха, ставит все это на карту ради одной ночи, проведенной с проституткой, ради романчика с болтливой актрисой, которая, выпрыгнув из его постели, бежит прямиком в какую-нибудь желтую газетенку? Чем еще можно объяснить поведение человека, который публично борется с коррупцией, а затем скрывает от налоговых органов свои доходы или берет взятки?

Когда она задала эти вопросы Паскалю, тот ответил, вздохнув: «Им нравится рисковать. Они испытывают в этом потребность. Возможно, они только тогда могут по-настоящему оценить то, чего сумели добиться, когда чувствуют: одно неверное слово, один неправильный шаг, и все это будет потеряно. Может быть, успех и спокойствие попросту наскучили им. Они словно стремятся к саморазрушению. Да, Джини, я думаю, это именно так».

Джини проснулась в два часа утра. Она села в постели и прислушалась. Их что-то разбудило – и ее, и кота. Наполеон поднял голову и настороженно уставился на Джини. Она услышала, как во дворе скрипнула деревянная ограда. Хрустнула ветка. Джини застыла. Теперь она уже слышала шаги. Медленно и осторожно кто-то приближался к ее окну. Затем звук шагов послышался со стороны двери, ведущей в кухню. Что-то зашуршало, звякнуло, и наступила тишина.

Джини едва сдержала уже готовый вырваться крик. Она откинула одеяло, бесшумно встала и прислушалась. Неизвестный осторожно шел в обратном направлении. Вновь скрипнула ограда. Джини сцепила руки, чтобы унять дрожь. Ушел ли незваный гость, или он просто ищет другой путь?

Босиком, не издавая ни единого звука, девушка прильнула к стене и стала двигаться в направлении горевшего в гостиной света. Шторы были задернуты, так что с улицы ее никто не мог видеть. Она прислушалась. Раздался скрип металлической калитки перед ступенями к ее входной двери. Сердце у девушки екнуло. Она бесшумно вышла в прихожую и прижалась ухом к двери. Так и есть, человек уже спускался по ступеням.

Шаги были размеренными, затем звуки замерли. Джини услышала, как кто-то приближается к окну. Девушка уже приготовилась услышать звук бьющегося стекла или отодвигаемой задвижки.

Ничего подобного. Вместо этого раздались шаркающие звуки. Шаги приблизились к двери, возле которой она стояла, и замерли.

Кто бы там ни находился, но он стоял так же близко к двери, как и Джини. Их разделяло всего несколько сантиметров тонкого дерева. Джини отчетливо слышала дыхание человека, каждый его вдох и выдох.

Страх парализовал ее. «Нужно было выключить свет, – подумала Джини, – но теперь уже слишком поздно. Я сейчас же должна решить, что делать, когда он войдет». Несмотря на испуг, сознание ее работало четко. Она словно наблюдала, как на скорости сто километров в час к ней приближается машина. «Я должна подвинуться так, чтобы оказаться за дверью в тот момент, когда он ее откроет», – сказала она себе. Джини сделала шаг, другой. В ту же секунду свет в квартире мигнул и погас.

От охватившего ее ужаса Джини еле слышно застонала. В непроглядной темноте она не видела буквально ничего. Девушка попятилась от двери и наткнулась на стол позади себя. Стоявшая на нем ваза полетела на пол и разбилась. Снаружи послышалось какое-то движение. Стоявший там человек потоптался и пошел прочь, он удалялся от двери, ступил на тротуар. Судя по звукам, человек направился в сторону сквера на площади. Теперь шаги были громкими и быстрыми и вскоре затихли в отдалении. Повисла гнетущая тишина.