Любовники по наследству

Книги, книги, книги… Она пришла в отчаяние. «Ну как тут можно что-то отыскать? А книжка такая маленькая! Он мог сунуть ее в любую из книг! Между книгами! За книгами! Да куда угодно!» Она повернулась к столу. Опустив пониже руку с горящей зажигалкой, оглядела все, что на нем лежало. Первым делом бросился в глаза телефон. Она подняла трубку, послышался гудок. «Работает, – вяло подумала она. – А звонить-то некому да и незачем. Вот до чего дошло! А у Делона и Тамары пределом моих мечтаний было попасть к работающему телефону! Звонить-то я собиралась Свете… А туда, где она сейчас, позвонить нельзя…» Она положила трубку. Погасила зажигалку, давая ей остыть. Металлический корпус все больше нагревался. Зажгла ее снова. Сломанный карандаш. Пепельница с двумя смятыми окурками. Толстый глянцевый журнал с истрепанными страницами. Немецкий. Развернула журнал, вгляделась. «Какой-то это не такой журнал… – подумала она, разглядывая страницы. – Вот тут надписи в столбик… А тут фотографии…» Она перелистнула пару страниц – везде одно и то же: слева – цветные фотографии, справа – таблицы с немецкими надписями… А на фотографиях изделия из золота. Кольца, серьги, браслеты… «Да это же каталог, – догадалась она. – Каталог золотых изделий! А справа – цены… Вот: Франкфурт, Амстердам… Вот Лондон, Нью-Йорк…» Она заметила, что некоторые строчки подчеркнуты карандашом. Другие страницы были чисты. Просмотрев несколько десятков страниц, она убедилась, что интерес Вадима ограничивался кольцами, серьгами и браслетами. Часы он игнорировал. «Изделия из золота… – задумалась она, погасив зажигалку. – Какое ему дело, сколько та или иная вещь стоит в Лондоне или Берлине? Она снова зажгла огонь. Подергала ящики стола – один, другой… Они были заперты, а ключа не наблюдалось. Она двинулась в другой конец комнаты, где стоял Вадим, когда она открыла дверь. „Чего он испугался?“ Дошла до дивана и остановилась. „Вроде здесь он и находился…“ Внимательно вгляделась в стеклянные дверцы шкафа, стоявшего в углу. Попыталась их открыть. Шкаф был заперт. „А другие?“ Прошлась по комнате, приоткрывая и закрывая дверцы шкафов. „Все отперто, кроме того шкафа… Значит, шкаф особенный… Его он запирает… Если он где и хранит мои документы и записную книжку, то не иначе как в этом шкафу!“

Она еще раз щелкнула зажигалкой, которая так нагрелась, что ее трудно было держать. Осмотрела недоступный шкаф, диван… В углу дивана лежало что-то вроде смятой одежды. Она нагнулась, ощупала ее. Подняла на вытянутой руке, встряхнула. Пламя осветило черную нейлоновую сумку. Она посмотрела на нее и тут же выпустила из рук. Огонь погас. «Так вот оно что! – лихорадочно соображала она. – Вот зачем ему этот чертов каталог! Зубы, Делончик?»

Она решила больше ни к чему не притрагиваться. Сложила сумку, как было, и на цыпочках выбралась из библиотеки. В столовой вернула на место зажигалку. Тихонько пробралась по коридору и улеглась в постель в своей комнате. В этот миг она многое отдала бы за таблетки, которыми ее кормила Тамара. Усталые глаза щипало, из-под век выступили слезы. И сама не заметила, как уснула – черным сном, без кошмаров и сновидений.

Следующее утро принесло проливной дождь за окном, головную боль, и горничную, заглянувшую в ее комнату. Марина, увидев ее, подтянула одеяло к подбородку.

– Извините, – сказала женщина. Держалась она, как всегда, отчужденно и неприветливо, губы разжимала только по обязанности. – Я думала, вы уже встали.

Марина восприняла ее слова как упрек. – Который час?

– Начало первого.

– В самом деле поздно. Минуту.