Любовники по наследству

Его рука гладила ее шею, плечи, легко касалась груди. В слабом, голубоватом свете ночника она неясно различила его лицо, и была этому рада. Казалось, что это сама темнота, вдруг обретя пальцы и губы, прикасалась к ее телу так сухо и легко. Ей было легче забыть, кто перед ней, и она заставляла себя не думать об этом. Эта странная, терпеливая нежность была настолько не похожа на грубый кошмар с Делоном, что она чувствовала почти благодарность к этому человеку, обращавшемуся с ней так бережно и мягко. Его поцелуи расслабляюще действовали на ее измученное сознание, и она все больше подчинялась их медленному наркозу. Ей стало трудно дышать, потом она перестала различать свет ночника.

– Милая моя… – почти без голоса сказал он. На своем лице она ощущала волну его горячего дыхания. Почти с изумлением поняла, что больше не боится ни его рук, ни его улыбки. Ей даже захотелось снова увидеть эти улыбающиеся губы. Но его лицо было слишком близко, казалось смутной тенью. Она различала только блеск его глаз где-то над собой. Потом уже ничего не различала, не сознавала, что он делает с ней. Мелкие сладкие волны поднялись по ее телу к самому горлу, она глубоко вздохнула, чтобы отогнать их, и застонала, услышав себя издалека.

Одну или две минуты она на самом деле не помнила, кто сейчас лежит рядом с ней. В каком-то странном бреду ей почудилось, что это Володя. Но, как только вспомнила о нем, бред рассеялся. Ей стало холодно. Она натянула на себя одеяло. Закрыла глаза.

Рука Вадима опустилась на ее лоб, и она чуть не заплакала. Это прикосновение напомнило ей ту ночь, когда она впервые засыпала рядом с Володей, а он гладил ей волосы, утешая ее, что все кончилось… «Если бы я тогда знала, насколько все не кончилось, насколько все только начиналось!» Она подумала, что совсем забыла о Сергее. А ведь он тоже лежал в той квартире, на ковре, убитый на ее глазах, может быть, все еще никем не найденный… Она пыталась пощадить себя, выискивая оправдание тем чувствам, которые только что испытала. «И Володю тоже убил не он. А Света? – вдруг с воскресшей мукой спросила она себя. – Разве не он виноват в ее смерти?! Разве убивают только ножом? Можно убить словом…»

Рука Вадима соскользнула с ее лба.

– Ты устала, спи… – Она услышала тихий голос.

Кровать снова скрипнула. Он встал и накинул халат.

– Мне уйти к себе? – спросила она, повернувшись к нему.

– Спи здесь, – ласково сказал он. – Ты мне больше не сестра.

– Но та комната… по-прежнему моя?

– Весь дом твой. Если хочешь – вернись туда. А хочешь – останься здесь. Я пойду еще кое-что просмотрю в библиотеке.

У нее вдруг мелькнула мысль, что она теперь беспрепятственно может осмотреть спальню.

– Я останусь здесь, – сказала она, улыбнувшись.

Дождавшись, когда его шаги затихнут в глубине квартиры, она быстро высунула ноги из-под одеяла, вскочила и быстро осмотрелась по сторонам. Зашторенное окно. Шкаф для одежды. Кресло в углу, рядом – маленький столик с книгой и пустым стаканом на нем. Она распахнула шкаф, быстро передвинула вешалки с одеждой. «Что я, собственно, ищу? – подумалось ей. – Мне куда полезней было оказаться бы в библиотеке, рядом с телефоном. Надо пройти туда ночью, когда он уснет. Долго он не засидится – устал. Но кому позвонить, когда я проберусь туда? В милицию? Заложу сама себя. Теперь я в положении Лены. А как заложить его, не закладывая себя? Да и зачем мне его сдавать милиции? Сдавать надо Делона, он убийца… А то, что Вадим убил Свету, я доказать не могу… Позвонить Ирине Алексеевне? Чем она поможет? Разрыдается, знаю я ее… Уже ищет нас, конечно… Уже заявила в милицию. Нет, позвонить ей – это все равно что сдать себя милиции… Как я отопрусь от своего участия во всем этом? На меня все равно что-нибудь да повесят… Нет, тысячу раз была права Тамара, когда говорила, что спасение только в новой жизни… Но то, что я веду сейчас, – это не новая жизнь. Это отсрочка. И только. Я по-прежнему не свободна, по-прежнему вынуждена подчиняться чужой воле… Если уж на то пошло, искать надо то, что может меня погубить… Это моя записная книжка. Хорошо, если Тамара сказала правду, и они ее уничтожили. Хорошо, если к ней не прикоснулся никто, кроме Делона и Тамары. Но Вадим… Этот все проверит, будьте спокойны! Но ведь до сих пор все тихо? Значит, книжки у него нет? Как я могу быть спокойна, если знаю, что малейшая случайность может отдать эту книжку в его руки и он увидит там свой собственный телефон, написанный рукой Светы!» Она торопливо перещупала карманы в одежде Вадима, чутко прислушиваясь к звукам в коридоре. Не нашла ничего, кроме старого билета в театр с оторванным корешком, двух-трех авторучек и сломанной сигареты. «Немного! – подумала она. – Стоит ли ради этого рисковать? Надо поискать в библиотеке… Делон меня запродал с потрохами, значит, и мои старые документы, и все причиндалы из сумочки тоже должны были попасть к Вадиму…»