Любовники по несчастью

— Так, ты сиди, а я сейчас приду, — решила за меня Юлька и ненадолго покинула мою квартиру.

Вернулась с бутылкой обещанного ликёра и с пирожными, только сегодня это были не эклеры. А корзиночки с кремом.

— Я смотрю ты любишь сладкое, — подметила я, наблюдая как соседка хозяйничала на моей кухне: достала с полки бокалы и тарелки.

— Обожаю просто. Ни дня не могу. Я сладкозависимая, — ответила она, плюхаясь на стул и открывая бутылку.

— По тебе не скажешь, фигура у тебя шикарная.

— Спасибо родне. Генетика, — пожала она плечами, — у нас все такие и все сладкое любят. Мне вот картошку есть нельзя, от неё моментально расползаюсь по бокам, — добавила соседка и начала наливать в бокалы ликёр. Он тягуче лился и маняще пах орехами и сливками.

— Ну, за нас? Красивых и охрененных! — произнесла Юля, сама чокнулась с моим бокалом и с наслаждением пригубила.

— Ага, и за них, охреневших и неверных, — с печалью в голосе добавила я. После чего последовала Юлькиному примеру — сделала маленький глоток.

Как же вкусно, черт побери!

Ликёр пился легко. От того и быстро. Вскоре бутылка показала дно.

Мне было достаточно хорошо… достаточно для того, чтобы ответить Юле "а пойдём!" на её предложение махнуть в караоке.

***

Утром мне было очень плохо.

Даже хуже, чем субботним утром, когда я проснулась в чужой квартире.

Сейчас квартира была моя. То есть наша с Юрой. Пока. Но от такого местонахождения моего тела лучше не стало.

Голова разрывалась от боли. Ноги вообще чугунные, едва разгибаются… Почему?

И тут я вспомнила!

Господи боже, я ж вчера не только пела в том злачном караоке, причём фальшиво, но ещё и отплясывала. На каблуках. Да в чужом платье! Юлька дала свое, потому что все мои она забраковала. Слишком закрытые и строгие. А зачем мне, замужней, были нужны другие?

С кровати я все же поднялась. Сделала пару шагов, посмотрела на часы — одиннадцать утра, и вдруг почувствовала боль в животе. Дошла до туалета и поняла почему именно он так болит. Тест вчера показал отрицательный результат, и вот сегодня пришли они — еще одно доказательство того, что я не в положении.

Неожиданная мысль посетила меня, когда я стояла под душем — а может так и должно было быть? И это все высшие силы так специально сделали. Мы с Юрой же оба здоровы. Никаких отклонений, и я не беременела от него потому что кто-то там сверху, властный над нашими судьбами, знал, что все сложится именно так?

Потом я начала думать о другом.

У меня развод на носу, а я веселюсь. Причём так, как не веселилась во время замужества.

С Юрой мы вместе выходили редко. Только на какие-то официальные мероприятия. Где музыка играла, но танцевать под неё — моветон.

А вчера я…

Не, на стол я забираться не стала, ром-то мы не пили. В чистом виде. Зато попробовали несколько разных коктейлей. Удивительно, что они не захотели из меня выйти. Наверно потому что я много двигалась. Очень много. Даже с парнем, сидящим за соседним столиком, лихо отплясавыла под почти народную песню, которую исполняла Юля. А потом я плакала соседке в жилетку, причём в прямом смысле — на Юле была надета кожаная жилетка…

Дальше воспоминания расплывались. Нет, если напрячь, я, конечно, вспомню. Но надо ли? Кстати, интересно, что там с Юлей? Ей так же плохо этим утром, как и мне?

И стоило мне вспомнить о соседке, как она появилась на пороге.

Помятая, хмурая. В третьем своём халате, точнее в бирюзовом кимоно.

Но, что удивительно, девушка словно была накрашена — стрелки, ресницы. В таком состоянии?

— Ты уснула накрашенной или это уже привычка с утра? — нахмурилась я.

Юля непонимающе на меня посмотрела, а потом повернулась к зеркалу, что висело в прихожей:

— А, нет, это татуаж. Вещь, я тебе скажу, в каком бы состоянии ты не уснула, утром выглядишь не так плохо, — фыркнула она и прошла вслед за мной на кухню. — Ты как?

— Ой, лучше не спрашивай, — опустилась я на стул и зажала голову руками. — Мне нельзя пить. Я, оказывается, не знаю меры.

— Это ты просто долго была в жесточайшей завязке, — ответила Юля.

Почувствовав себя вдруг плохой и не радушной хозяйкой, я предложила:

— Кофе?

— Не откажусь.

Я медленно поднялась со стула и начала мучить кофемашину.

— Тебе Никита не звонил? — огорошила меня Юля неожиданным вопросом.

— А должен был?

— Ну вроде вы вчера с ним договаривались. Ты ему из караоке звонила.

Я как в замедленной съёмке обернулась.

— Что?! — мне ещё больше поплохело. — И… что я ему так говорила?

— Ты ему озвучила мою идею.

— Какую?!

— По поводу долга.

Стыд обрушился на мою несчастную голову. Я зависла, а кофе-машина работала и я чуть не перелила кофе. Затем поставила чашку на стол перед соседкой.

Смотрела на неё и вспоминала. Как плачу под песню, в которой Есаул бросил коня, а затем решительно достаю телефон и, выйдя без шубы на улицу, набираю Никите…

Боже! Вот же позорище!

Ведь я вспоминаю, как я с ним разговаривала! Язык заплетался и мой собеседник не сразу меня понимал!

— Ему, кстати, идея понравилась, — опередила Юля мои воспоминания. — Ну, ты мне так его слова передала.

— Скажи, — взмолилась я, — а больше я никому не звонила?