Любовники поневоле

– Здесь по всей округе самое прибыльное дело – обжиг древесного угля. Большие деревья рубят на крепеж для рудников. Деревья поменьше и ветки больших деревьев идут на получение древесного угля.

– Но ведь то же самое творится и вокруг Брекенриджа!

– За эти годы леса сильно пострадали от пожаров. Индейцы племени юта устраивали пожары для загона добычи или чтобы преградить дорогу равнинным племенам, когда те шли в горы на охоту. Кроме того, в этих краях причиной пожара часто становятся молнии.

– Интересно, а как здесь было раньше? – задумалась Кэт.

– Очень красиво, – вздохнул Коннор. – Мы с отцом путешествовали здесь еще до того, как природе нанесли такой ущерб. Это была благословенная страна. Я до сих пор люблю ее.

Кэт кивнула.

– Я тоже полюбила этот край. Вы видели те желтые цветы под снегом? Я не могла поверить своим глазам.

– Весной и летом вы увидите столько цветов, что и представить себе трудно, – сказал Коннор. – Водосбор, шпорник… всех названий я и не помню.

Главная улица Фриско казалась широкой, утопающей в весенней грязи и запруженный лошадьми, колясками, вьючными обозами и повозками с рудой. Самым приятным зрелищем для уставшей Кэт явилось здание отеля – двухэтажное строение с восемью длинными узкими окнами вдоль каждого из двух этажей. Восемь столбиков поддерживали крышу первого этажа, прикрывавшую приподнятый деревянный тротуар.

Вытянувшись в своей постели, Кэт радостно вздохнула, думая, что последние два дня были самыми счастливыми в ее жизни, а Коннор Маклод самый интересный собеседник, которого она когда-либо встречала.

На следующий день их путешествие стало еще более невыносимым. Направляясь по ветке от Диллона до Кистоуна, они тряслись в товарном вагоне. На улицах Монтесумы Коннора постоянно окликали самые разные люди.

– Приходи, поиграем, – пригласил один из них. Коннор отказался.

– Что это за игра? – спросила Кэт, когда он пояснил, что все эти мужчины – его давние знакомые.

– У них здесь идет круглосуточная игра в покер; даже несмотря на закон, запрещающий азартные игры, принятый, кажется, в восемьдесят втором, находится немало желающих испытать судьбу.

– А почему шериф не прекратит это? – Кэт в сотый раз попыталась сесть поудобнее на жестком сиденье повозки, где она занимала место между кучером и Коннором.

– А чего шериф нам сделает? – заявил кучер. – Никто ж не пойдет голосовать на выборах, ежели он отменит покер в городе.

– Придешь навестить Дикси, Коннор? – окликнул его какой-то мужчина от дверей салуна.

– Кто это, Дикси? – спросила Кэт. Одноглазый часто упоминал это имя. Она повернулась к своему спутнику и заметила, что от смущения на скулах Коннора появились красные пятна.

– Я не бываю у Дикси, – пробормотал он, а Кэт поджала губы, сообразив, что за женщина эта Дикси.

– Вот и приехали, – объявил кучер, останавливая лошадей перед пансионом с меблированными комнатами. Коннор спрыгнул на землю, снял багаж, а затем помог Кэт сойти с высокого сиденья.

– Отсюда мы прямо сейчас поедем дальше, – сказал он, давая понять, что не собирается обсуждать Дикси, – но придется ехать верхом.

– Верхом? – Кэт так надеялась, что ее усталые косточки найдут утешение на мягкой постели гостиницы.

– Верхом на лошадях, – повторил Коннор.

Кэт вспомнила, как по пути в Брекенридж читала книгу Изабеллы Берд и какой увлекательной казалась ей тогда поездка верхом по горам. Теперь, столкнувшись с перспективой действительно оказаться верхом на лошади, она испытывала огромное желание сказать Коннору, что останется в пансионе и навестит хозяйку, у которой жила Гертруда Бригл, когда учительствовала в школе Монтесумы.

– Как же Гертруде живется в большом городе? – расспрашивала Кэт хозяйка пансиона, показывая им комнаты, чтобы они могли переодеться в костюмы для верховой езды.

– В большом городе?

– Ну да, в Брекенридже. Там ведь есть железная дорога? Вот это я и называю большим городом. А теперь обратите внимание: простыни у меня чистые, такими и должны остаться. Те, кто напиваются допьяна и валятся на кровать в грязной одежде, долго здесь не задерживаются. И я не люблю, когда меня будят по ночам, так что если пойдете на костюмированный бал, не шумите, когда будете возвращаться. Только посмейте потревожить меня, выгоню сразу же.

– Да, мэм, – смиренно ответила Кэт, раздумывая, сколько же постояльцев лишились номера только за то, что валялись одетыми на чистых простынях.

Она вышла на улицу и обнаружила, что Коннор уже ждет ее с двумя оседланными лошадьми. О Боже, что делать? Кэт понятия не имела, как садиться на лошадь, но не собиралась в этом признаваться.

– Давайте я помогу вам, – предложил Коннор. Мило улыбнувшись, Кэт поставила ногу на его ладонь, и Коннор почти забросил ее в седло, испугав до смерти.

– Вот черт, вам нужна юбка с разрезом, – проворчал он, садясь на своего коня. – В Монтесуме не так много женщин, а дамских седел и того меньше.