Любовники-убийцы

— Как, и вы, господин, считаете ее виновной? — Пытаясь сломить недоверие адвоката, он продолжал: — Она не виновна, господин, клянусь вам. Она не принимала ни малейшего участия в преступлении, в котором ее обвиняют. Ах! Если бы вы знали ее, вы поверили бы мне. К тому же я так люблю ее.

Несмотря на то что N. видел на своем веку немало людей и слышал немало жалоб, он был тронут.

— У нее есть родственники? — спросил он.

— Лишь двоюродный брат. Другие родственники очень далекие. Двоюродный брат и я — мы взяли на себя задачу найти ей защитника. Не отказывайтесь, умоляю вас, вам заплатят за это, сколько скажете.

— Упоминать об этом совершенно излишне, мой милый, — поспешно ответил адвокат. — Если я соглашусь, то лишь потому, что в этом деле много драматизма и интереса, а главное — потому, что дело идет о спасении жизни. Что же касается полного оправдания, то нечего о нем и думать.

— Когда вы ближе познакомитесь с ней, — увещевал Мулине, — вы повсюду возвестите о ее невиновности.

— Хорошо, я согласен, — принял решение адвокат. — Я буду через восемь дней в Карпентре и переговорю с подсудимой.

Мулине ушел с переполненным благодарностью сердцем и передал Фредерику Борелю о результатах своей поездки в Авиньон. Марго также была извещена об этом. Новость пришла в лазарет тюрьмы Карпентры, когда она жестоко мучилась родами, продолжительными и трудными. Наконец, она разрешилась мальчиком.

— Я хочу видеть его! Покажите мне его, — попросила она, несмотря на сильную слабость.

Она говорила Фурбису, что это его дитя, писала ему и сама была убеждена в этом. Но с того времени, как с ней произошли перемены, Марго предпочитала, чтобы ее предположения оказались ошибочными, теперь она желала всей душой, чтобы он походил на Паскуаля. Сестра милосердия, пребывавшая возле нее уже в течение трех дней, поднесла к ней новорожденного. Марго взглянула на него, страстно обняла и горько заплакала. Как позже говорил ее адвокат, младенец был портретом жертвы преступления. Дитя передали на руки кормилицы из Горда, которая, желая угодить Марго, согласилась остаться в тюрьме до судебного заседания.

Через несколько дней к Марго явился адвокат. При виде этой молодой женщины, бледность лица и глубина взгляда которой делали ее невыразимо прекрасной, N. почувствовал нечто такое, чего ему никогда не приходилось испытывать в жизни.

— Меня попросили взять на себя обязательство защищать вас, — сказал он в волнении. — Я к вашим услугам. Но вы должны быть откровенны со мной. Адвокат — это тот же исповедник. Он так же хранит тайны, которые ему доверяют. Скажите же мне всю правду.

— Это весьма просто, господин, — ответила она без малейшего волнения. — Меня обвиняют в низком преступлении, а я его не совершала.

N. страстно хотел верить ей, но ему были известны подробности процесса: и показания Фурбиса, и показания свидетелей. Он долго размышлял над ними, прежде чем отправиться в тюрьму, и убедился сполна.

— Зачем, — мягко заметил он ей, — вы настаиваете на ваших словах? Они только вызовут раздражение у судей, но не спасут вас.

— Я не виновна, — твердила Марго.

За несколько минут до того, как ее известили о приходе N., она велела принести ребенка. Она держала младенца на руках, и казалось, его присутствие вдохновляло ее на ответы адвокату. Он встал со словами:

— Вы не хотите мне довериться. Я вынужден буду отказаться от вашей защиты.

Она не отвечала.

— Какая гордыня! — продолжал он. — Истина освещает ваше дело со всех сторон, и вы хотите задушить ее! Разве это возможно?

— Я не виновна.

— Нет, вы виновны, и вам было бы гораздо лучше признаться — это единственная возможность смягчить вашу участь.

Марго оставалась непоколебимой. В эту минуту в комнату вошла сестра милосердия.

— Сестрица, — обратился к ней N., — помогите мне. Эта женщина совершила ужасное преступление. Я хочу защищать ее, хочу спасти ей жизнь, но надо, чтобы она созналась. Она же продолжает отпираться, несмотря на то что ее виновность практически доказана. Добрый совет с вашей стороны, быть может, вынудит ее сознаться.

Сестра милосердия подошла к Марго и мягко обратилась к ней.

— Давно ли вы молились Богу, моя милая? — спросила она.

Не ожидавшая этого вопроса, молодая женщина сосредоточенно взглянула на стоявших рядом с нею людей, затем посмотрела на своего ребенка и ответила мрачным голосом:

— Нет, недавно. Я каждый день прошу Бога, чтобы он доказал мою невиновность.

— Ах! — воскликнул адвокат, теряя всякую надежду. — Я вижу, что мне здесь больше делать нечего.

Он вышел, огорченный до глубины души. Первый раз в жизни ему пришлось встретить преступника, на которого не действовали его убеждения. Видя настойчивость обвиняемой, он отказался защищать ее, не надеясь выиграть дело. Что же касается Марго, то, едва успел он выйти, она горячо обняла свое дитя со словами: