Любовница

Он смотрел вдоль очертаний ее тела, прослеживая взглядом каждый знакомый восхитительный изгиб. Сегодня на ней был светло-серьш костюм и кремовая блузка. Он вдруг понял, что в этом нет ничего невозможного – полюбить такую безупречно красивую женщину. Она улыбнулась.

– Вы любите дразнить, – сказала она.

– Не отвечая на ваши вопросы?

– Да.

– Вы сердитесь на меня за это?

– Может быть. Нет, я не думаю. Вряд ли я когда-либо сердилась на вас.

– Джорджиана, из пяти запланированных нами сеансов остался один. Вы приблизились к пониманию того, что вы ищете?

– Нет. – Она помолчала, на ее лицо набежала тень. – Мне нужно еще время.

– Вы хотите еще поговорить о ваших молодых любовниках?

Доктор Дейнман был определенно не прочь поговорить о них еще. Ее рассказы о своих свиданиях давали ему головокружительное чувство косвенного удовлетворения.

– Нет.

Она нахмурилась. Сосредоточилась. Он ждал. Красный огонек мигнул. Ее глаза смотрели в потолок. Их блеск потускнел.

– Я думала, что хочу вернуть Сола. Я мечтала о нем по ночам. После встреч с молодыми мужчинами я часто мечтала о Соле.

– Вы мечтали о нем как о любовнике?

– Нет! Только не об этом. Я не смогла бы! Все равно не смогла бы. Даже теперь.

Неожиданно ее глаза наполнились слезами. Они покатились по ее щекам, оставляя блестящий след.

Доктор Дейнман накрыл ладонью ее руку.

– Джорджиана, не надо так волноваться. Вам больше не грозит физическая близость с Солом, если вы сами этого не захотите.

– Я боялась Сола, – сказала она. – Он приводил меня в ужас.

Ее слова сопровождались всхлипываниями.

– Да.

Продолжай, продолжай, Джорджиана. Ты почти у цели.

– Он никогда не обижал меня. Никогда не кричал на меня. – Она медленно повернула голову. – Но я так боялась.

– Он мог заставлять вас делать что-нибудь. Заставлять испытывать какие-то чувства.

– Да.

– Он делал это, используя силу своей воли.

– Да.

– Сол очень властный человек. Незаурядный человек.

– Он поглощал меня, подчинял своей воле. Он накрывал меня своим телом и проникал глубоко внутрь меня. Такими резкими толчками. Я чувствовала, что задыхаюсь. И я должна была родить ему ребенка.

– Да, и это тоже. Родить Солу ребенка. Но вас ужасала мысль о беременности, да? Расплыться, стать некрасивой. Приобрести узлы на венах и следы растяжек на коже. Испытать боль.

– Да. О да!

– Да, Джорджиана. Все это пугало вас. Вас пугала мысль о ребенке, но вас еще больше пугало ощущение, что Сол может поглотить и раздавить вас. Вот почему вы не могли наслаждаться сексом с ним. И никогда не сможете, даже сейчас. Даже после ваших встреч с молодыми мужчинами.

– Не смогу.

Она вздохнула. Как будто эти слова принесли ей огромное облегчение.

– Эти молодые люди были в вашей власти. Вы имели контроль над ними.

Доктор сделал долгую паузу. Его волновало, не слишком ли быстро для нее он продвигается. Не слишком ли болезненно это для одного раза.

– Джорджиана, – сказал он, мягко возвращая ее назад из мира фантазий. – В прошлом вы боялись потерять Сола, потому что думали, что без него потеряете все.

– Да, да!

– Боялись, что вы станете ничем. Если вы не сможете родить ему ребенка, не сможете удержать его, вы станете ничем.

– Да.

– Но теперь вы знаете, что это неправда. Вам больше не нужен Сол.

– Нет.

– Джорджиана! Послушайте меня. Послушайте!

Он коснулся ее плеча. Глянцевая пелена на ее голубых глазах стала мягче и разорвалась, как прозрачный покров.

– Скажите мне правду, – негромко скомандовал доктор. – Вы пришли ко мне, потому что хотели вернуть Сола? Вы обманывали меня до этого?

Он понимал, что переходит с профессионального уровня на личный.

– Я действительно верила, что хочу вернуть Сола. Я всегда верила в это. – Она глубоко вздохнула. Это был вздох громадной усталости. – Я не могла позволить ему уйти.

– Да, вы не могли позволить ему уйти, Джорджиана. Но это не то же самое, что хотеть его обратно.

Он произнес это твердо, профессиональным тоном.

– Я старею, – сказала она после паузы, удивив его этим заявлением.

– Вы все еще очень красивая женщина.

– Да. Я всегда буду такой. Но я одинока. Совсем одинока. – Она повернулась к нему с мольбой. – Мне так страшно.

Неожиданное и приятное чувство как клинком пронзило доктора. Он ощутил, что его снова влечет к Джорджиане Ксавьер.

Они подходили друг другу. Эмоционально они были парой.

Доктор Дейнман знал, что он не способен на глубокие чувства. Он никогда не испытывал тех огромных душевных порывов, о которых читал в романах, пьесах, стихах. Ни одна великая симфония, возвышенное произведение живописи или скульптурный шедевр ни разу не вызвали у него слез.

Секс был одним из основных эмоциональных опытов в его жизни. Секс с чередой благоразумных замужних любовниц, которые никогда не предъявляли на него психологических прав. Которые давали ему полную свободу заниматься своей карьерой, накапливая деньги и опыт.