Любовница авторитета

Глава 27

Конюх остался жив и здоров. Везти его в больницу не пришлось. Не умрет он. И все расскажет.

Максим смотрел на Конюха, ничуть не сомневаясь в том, что сможет расколоть его. В помещении для допросов было тихо, только неоновая лампа под потолком гудела.

Одинцов курил, глядя Конюху в глаза, но дым пускал в сторону. Потушил окурок, поднялся, снял с арестанта наручники, сел на стол, одной ногой упираясь в бетонный пол.

– А сигарету? – попросил Конюх.

Максим покачал головой. Не для того он снимал с Конюха наручники, чтобы тот смог покурить. Он хотел быть с ним на равных, чтобы в случае чего без всякого зазрения совести врезать ему коленкой под дых или локтем в челюсть. Его мысленный посыл дошел до арестанта, Конюх набычился. Пусть только дернется…

– Где Люба?

– Какая Люба?

– Однажды ты ее уже похищал.

– Да?.. Не помню…

Одинцов резко дернулся. Со стороны могло показаться, что он всего лишь поднялся со стола, но Конюх почему-то оказался на полу вместе с табуретом.

– Однажды ты ее уже похищал, – усаживаясь на свой стул, сказал Максим. – Ты и Лютый.

– Ну-у, Лютый, может, и был… – поднимаясь с пола, прокряхтел Конюх.

– Где она?

– Ну так сбежала же…

– Когда сбежала?

– Ну, а когда она еще могла сбежать? Тогда и сбежала!..

– А сейчас? Где она сейчас?

– Я откуда знаю?

– Что ты делал во дворе ее дома?

– Грелся. Смотрю, мужик выходит, а машину не закрыл. Ну, я и сел. Холодно, дождь.

– А ствол с глушителем откуда?

– Так это всегда при мне… Ищут меня. Сам не пойму, зачем…

– Четыре трупа на тебе. Это по твоим московским делам. Здесь ты Батыгина практически убил. Аскара и Армяка застрелил. Любу Суконцеву похитил… Мало?

– Это еще доказать надо!

Максим неторопливо поднялся, подошел к Конюху. Тот пугливо сжался, закрывая живот локтями.

– Люба – моя женщина… – Он кивнул головой на пустой коридор за решетчатой стенкой. – Ты меня понимаешь?

– Я не знаю, где твоя Люба. Честно, не знаю!

– В машине у меня что делал?

– Ну, просто…

Конюх закрывался руками спереди, но Максим рубанул его кулаком по почкам сзади. Пока тот приходил в себя, он успел выкурить сигарету.

– Тебе, Конюх, пожизненное светит, – сказал он, пальцами затушив «бычок». – Думаешь, это плохо? Нет, ты еще будешь умолять, чтобы тебя наглухо закрыли. Так, чтобы в одиночке, без соседей… Я тебе общую камеру, сука, устрою. Все сделаю, чтобы тебя, падлу, как последнюю шлюху вытоптали. А потом на двадцать лет, в самую беспредельную зону… Люба где?

– Не знаю.

Максим снова поднялся.

– Но я правда не знаю!.. Мне только тебя заказали!

– Кто?

– Шершень!

– Кто такой Шершень?

– Ну, мы с ним зону мотали…

– Он Батыгина заказал?

– Да, он!

– Зачем?

– Ну, я так понял, из-за бабы… Ну, из-за этой, из-за Суконцевой. Он потом сказал ее похитить…

– Зачем ему это?

– Ну, не знаю… Зациклило его на ней…

– Кем она ему приходится?

– Ну, знал он ее раньше…

– Где Люба сейчас? – спросил Максим и до боли закусил губу.

Нехорошо получилось, он должен был защищать Любу, но не смог ее уберечь. Расслабился, утратил бдительность. И еще эта история с Карцевым… Как будто Лешу для того и убили, чтобы отвлечь его внимание от Любы…

– Не знаю.

– Хочешь сказать, что Шершень заказал меня, но не тронул Любу.

– Не знаю про Любу… Может, кто-то другой там у Шершня…

– Кто другой?

– Да я не знаю…

– Значит, Батыгина убили из-за женщины?

– Ну да, из-за нее, – кивнул Конюх.

– А Карцева?

– Ну да, из-за бабы…

– Из-за Суконцевой?

– Из-за Суконцевой?!. – Конюх провел пальцем по своему наморщенному лбу. – Ну да, из-за нее… – И с ухмылкой спросил: – А Карцев что, и с ней?

Спросил и тут же оказался на полу с дикой болью в печени. Максим склонился над ним, взял за грудки, с силой тряхнул.

– Ты его убил?

– Я, – выжал из себя арестант.

– Что здесь такое происходит? – раздался вдруг начальственный окрик.

Максим разжал руки, распрямился, повернулся к Санькову. Увлекся, прозевал начальник, теперь огребай… Силовые методы воздействия сейчас не в почете.

Саньков бодрился, хотя вид у него был заспанный. Видно, не поехал домой, в управлении остался. А Максиму сказали, что нет его…

– Покушались на меня. Вот, киллера взял…

– Киллера?

– Он же Конюх.

Саньков удивленно повел бровью.

– Он же и Карцева убил, – продолжал Максим.

Начальник управления вскинул вторую бровь.

– Как это было? – спросил он.

– Да так и было… – косо глянув на него, буркнул Конюх. – Вез в машине, а тут менты. Уйти хотел, не получилось, ну, я его и пришил… И бежать… Я бегу, а за мной никто не гонится…

– Не было погони, – усмехнулся Саньков, обращая свою иронию к соседям.

– Вот и я говорю, – вздохнул Конюх.

– А капитана Одинцова зачем убить хотел?

– Так не хотел… Просто к нему в машину погреться залез…

Саньков красноречиво глянул на Максима. Не так уж и важно, признается ли Конюх в покушении на его жизнь, лишь бы убийство Карцева на себя взял.

– Продолжай. Только без рук.

Начальник управления ушел, а Максим выразительно глянул на Конюха.

– За ноги разговора не было…

Он снова схватил арестанта за грудки, оторвал его от пола, усадил на табурет.

– Значит, из-за бабы Карцева убил?

– Ну да, из-за бабы…

– Из-за какой бабы?

– Ну, из-за этой, из-за Суконцевой…