Любовница бури

Значит, человек. Такую версию заключенные также не омтетали, представляя его изуродованным так, что приходилось скрывать свою внешность.

Поль с интересом разглядывала монстра, которого впервые видела так близко. Больше всего ее, конечно, интриговала маска – нечто среднее между средневековым рыцарским шлемом и футуристическими головными уборами из синематографа. И ничуть не меньше будоражило любопытство то, что эта самая маска скрывала.

Почему все-таки другие нацисты не носят таких приспособлений? Да и вообще одежда монстра сильно отличалась от привычной глазу военной формы с нашивками. На поясе не было видно кобуры с оружием, зато из-за спины выглядывала рукоять чего-то, смутно напоминающего самурайский меч.

– Как бы они это сделали, по-вашему? – язвительно откликнулась она и тут же отругала себя за этот выпад. Этот жуткий человек явно не тот, с кем можно позволять себе проявлять характер. Поль ждала удара, но его не последовало. Монстр только хмыкнул.

– Хорошо, – сказал он, – что тебе известно о готовящейся операции в Тулоне?

– Ничего, – невозмутимо ответила Поль, хотя в действительности именно предстоящий там маневр стал причиной их разлуки с Паскалем. И ее попадания в застенки, конечно. Но она совершенно не планировала делиться этой информацией.

Она вообще изрядно доставляла проблем всем палачам, умело изображая пустоголовую дуреху, не вникавшую в действительно важные дела сопротивления. Врала, что занималась только листовками, хотя прекрасно понимала, что у гестапо уже давно собрано на нее внушительное досье. Удивительно, что ее вообще отправили в концлагерь, вместо того, чтобы просто повесить где-нибудь на столбе в Париже в назидание остальным партизанам.

Монстр вытянул руку в перчатке из грубой кожи и коснулся виска девушки. Поль вздрогнула, как от удара, потому что ждала куда менее… деликатного прикосновения.

За время продолжительных допросов она уже не удивлялась никаким методам, но все они в основном строились на грубой силе. Или на психологическом насилии, когда на ее глазах еще более жестоко и изощренно пытали ее друзей и коллег. И все же Поль зря недооценила методы монстра и жуткие сказки, которые рассказывали о нем заключенные.

Она почувствовала что-то странное, чувство, прежде ей не знакомое. В физическом плане это проявилось как тупая, пульсирующая в висках головная боль; словно ей засунули металлический штырь под кожу и медленно поворачивают прямо в мозгу. В ментальном… она не могла понять, что происходит. У нее было ощущение чужого присутствия в голове. Теперь практически вся ее жизнь стремительно проносилась перед глазами, как тогда в темном подвале, где она просидела бесконечное количество времени. Поль попыталась сопротивляться, представила себе черный ящик, в который отчаянно запихивала все важное и ценное, заменяла одни воспоминания другими, мыслями, картинками… И что-то произошло, она словно распахнула какую-то потайную дверь и боль резко ушла. Ее начали наполнять совсем другие эмоции, совсем другие мысли; не ее, чужие. Бесконечное чувство одиночестве. Сжигающий изнутри гнев. Страх.

Монстр вдруг отдернул руку, словно обжегся. Пытка резко прекратилась и теперь Поль растерянно моргала, не в силах понять, что только что произошло.

– Глупая девчонка, – пробормотал мужчина, и в его голосе прозвучало явное недоумение, – не пытайся сопротивляться.

Поль сделала удивительное открытие: он испуган, по-настоящему растерян. Широкие плечи часто вздымались от судорожного дыхания, кулаки в перчатках сжались.

Монстр отошел на несколько шагов в сторону, отвернулся к арестантке спиной и сделал то, чего она меньше всего ожидала. Снял шлем, который, видимо, мешал мужчине нормально отдышаться. Девушка увидела густые черные волосы и удивилась тому, что нацист не был белокурым арийцем, как все остальные военные старших чинов. Когда он обернулся, Поль растерялась окончательно – эта внешность совершенно не вписывалась в те стандарты, которые были эталоном для идеологов Третьего Рейха. Длинный нос, крупные черты лица, угольно-черные глаза, россыпь родинок на бледной коже. Непостижимо, но вопреки всем страшилкам и фантазиям заключенных, монстр оказался удивительно молод, и хотя возраст точно определить было сложно, выглядел он практически мальчишкой, не многим старше Поль и ее друзей. И, конечно, не был изуродованным чудовищем.

– Ты еврей? – вырвалось у ошарашенной девушки, – поэтому прячешь лицо под маской?

Она тут же отругала себя за эту вольность. Но вид этого эмоционального лица стер какие-то границы и Поль на мгновение даже забыла, что находится на допросе. И о том странном, что произошло несколько минут назад, когда монстр каким-то непостижимым образом вторгся в ее разум.

– Завербовать меня решила? – рявкнул мужчина, явно оскорбленный ее предположением, – да как ты смеешь!