Любовница двух мужей

Квартира соседей сверху впечатляла. У Игоря в квартире под нами не было такого количества растений. Если не ошибаюсь, у него стояли две кадки с пальмами и разнообразные кактусы. Здесь же был настоящий цветник. Горшки были выставлены на подоконниках, на специальных подставках, вероятно, сделанных по спецзаказу. Причем на одном окне росла земляника, на другом я увидела маленькие помидоры.

– А их есть можно? – спросила Люся, с большим интересом рассматривая знакомый овощ, только непривычно малого размера.

– Можно, – сказал Степан Григорьевич. – Только чего там есть-то? На один зуб.

– Вроде бы сейчас не сезон для помидоров, – заметила я.

– Это для нормальных не сезон, а для комнатных всегда сезон. Невестка объясняла, что они плодоносят круглогодично. Ну то есть вначале цветут, потом зеленые плоды появляются, потом краснеют. Но не по сезону, а по какому-то своему ненормальному графику.

– Что с ними делает ваша невестка? – поинтересовалась Люся.

– Собаку кормит, – ответил Степан Григорьевич. – Кстати, а где это чудище? Должно было выбежать. Оно за мной хвостом ходит. Скучно ей, видите ли.

– Может, она тоже в дыру провалилась? – высказала предположение я. – Они с котом дружат или дерутся?

– Когда дружат, когда носятся друг за другом. Ладно, пошли дыру смотреть.

Но смотреть дыру пошла только я. Люся с Алевтиной Ильиничной с большим интересом осматривали содержимое квартиры. Они обратили внимание, что при входе в каждую комнату имеется некое подобие вешалки в форме полукруга, закрепленное примерно на уровне колена. На каждой вешалке висели… гибриды рогожки и бархата. То есть это я бы так назвала эти предметы. Никто из нас не мог понять, для какой цели они предназначены.

– Что это? – спросила Алевтина Ильинична у соседа перед тем, как скрыться из нашего с ним поля зрения.

– Средства спасения дорогой иностранной мебели от плебейских русских задов, – пояснил Степан Григорьевич. – Если куда-то соберетесь сесть, берете рогожку и садитесь только на нее. Бархатом, естественно, на мебель класть, зад – на другую сторону.

– И вы тоже на них садитесь? – поинтересовалась я.

– Я тут в основном лежу, – ответил Степан Григорьевич. – Или на кровати, или на полу. То есть на ковре. Признаться, мне на ковре спать комфортнее. Вы еще тут кровати не видели.

– Сейчас сходим и посмотрим, – сказала Люся.

Я же предложила Степану Григорьевичу все-таки пойти взглянуть на дыру и попробовать спасти животных.

Я поняла, что дыра находится над моей комнатой…

Но у меня в потолке точно не было никаких дыр! Хотя ведь предыдущие жильцы, разбиравшие стены, могли и потолок разобрать, а потом натянуть новый. Я же к нему не приглядывалась очень внимательно. У меня такого и в мыслях не было. Белый и белый. Три с половиной метра. Но теперь придется посмотреть…

– У вас стремянка есть? – спросил у меня Степан Григорьевич.

Я кивнула. Мы с ним отправились вниз, Люся с Алевтиной Ильиничной с большой неохотой последовали за нами. В квартире сверху было гораздо интереснее.

Я открыла свою дверь – и мы сразу же услышали мяуканье и жалобное поскуливание. Они доносились сверху.

Степан Григорьевич ошарашенно осмотрел стены, оклеенные клеенкой, потом поднял голову вверх и уставился на потолок.

– Вы чего с потолком делали? – спросил он у меня.

– Я – ничего. Я только что переехала. Все, что вы видите, осталось от предыдущих жильцов. И я надеюсь здесь долго не задержаться, поэтому никаких ремонтов делать не буду. Вон стремянка.

Я кивнула в угол.

Степан Григорьевич отнес стремянку в другой угол, где в его квартире оказалась дыра, поднялся на самый верх, постучал по потолку. Ответом ему был лай. Мяуканье прекратилось.

– Алевтина, у тебя очки какие? – спросил Степан Григорьевич. – А то я свои забыл.

– Сейчас принесу.

– И инструмент тащи. Весь, какой есть.

– Вы что тут собираетесь делать? – спросила я.

– Животных спасать! – закричала Люся. – Неужели, Варя, тебе животных не жалко?

– Мне жалко животных и я двумя руками за их спасение, но все-таки.

– У вас потолок не изначальный, – объявил Степан Григорьевич.

– И он ниже, чем у меня, – добавила вернувшаяся с очками и инструментом Алевтина Ильинична. – Невооруженным глазом видно. Значит, твои предшественники тут тоже копались…

Алевтина Ильинична осмотрела стены.

– А ты не хочешь, Варя…

– Нет, не хочу. Я не хочу жить в разгромленной комнате. Я не хочу тратиться на ремонт. Я не хочу, чтобы цена на эту комнату падала из-за того, что она разгромлена. И вообще, если тут клад и был, его нашли до меня.

– Значит, и эти типы тоже искали… – задумчиво произнесла Алевтина Ильинична. – А я думала, что ремонт делают… Вот паршивцы-то!

Степан Григорьевич тем временем каким-то образом отклеил очередную клеенку или не клеенку – в общем слой некоего материала, который был наклеен на потолок так, что снизу тот казался нормальным потолком. Лай и мяуканье стали громче. Я схватила с кровати плед и бросилась к стремянке.

– Люся! Возьми плед с другой стороны, а то еще свалятся с такой высоты.