Любовница двух мужей

– Обсуждали условия проведения корпоратива. У него осталась одна его сотрудница. Любочка из бухгалтерии, может, знаете?

– Не знаю, – процедила Лиза и пошла вниз, не желая со мной разговаривать.

Меня она очень раздражала. Потому что все еще остается законной супругой Игоря? Из-за вчерашнего? Я не могла дать четкого ответа даже самой себе. Но ведь Лиза являлась моей соперницей, пусть Игорю она и не нужна больше… Она – законная жена, а я… Никто.

У нас в квартире скандалили. Я услышала разговор на повышенных тонах, подходя к двери. Узнала голос Алевтины Ильиничны, но были и какие-то совершенно незнакомые. Громче всех звучал мужской.

Дверь оказалась не заперта, я толкнула ее и оказалась в квартире.

К нам в гости пожаловали представители телевидения, которых в нашу квартиру привел совершенно незнакомый мне мужчина. Но он был знаком Алевтине, ее внучатой племяннице (или четвероюродной внучке) Аллочке, гадалке Валентине, ее мужу-художнику и алкоголику Паше. Даша отсутствовала (насколько я помнила, она в этот день работала), мои соседи тоже. Но они здесь навряд ли еще когда-нибудь появятся.

– Варя, ты представляешь, этот нахал претендует на твою комнату! – заорала Алевтина Ильинична при виде меня.

– Он сюда уже не в первый раз заявляется, – сообщил художник. – Пока молодежь в твоей квартире жила, к ним таскался, только без телевидения.

– Комната по праву должна принадлежать мне! – объявил мужик лет пятидесяти, с залысинами, худощавый, остроносый, одетый в серый костюм и бледно-розовую рубашку. Костюм был явно дешевый, его было бы неплохо отпарить, а лучше поменять.

Мужик тем временем вещал про свое родство с покойной Степанидой, телекамера работала. Не знаю, где мужик научился так складно говорить. Может, на митингах регулярно выступает или вообще депутат?

– Объясните, пожалуйста, что ему все-таки нужно? – обратилась я прямо к Алевтине Ильиничне, когда мне надоело слушать дядьку.

Говорил он много, вроде складно, но сути я никак уловить не могла. По призванию точно депутат. Хотя наши депутаты в таких дешевых костюмах не ходят. Или этот из либеральной оппозиции, страстно стремящейся к власти?

– Ему нужна твоя комната, – сказала теперь гадалка Валентина, сделала шаг к не прекращавшему говорить мужику, резко выбросила руку вперед и вырвала у него несколько волосков.

Он дико заорал, но речь прекратил. Телевизионщики с трудом сдерживали смех, но оператор продолжал снимать, а журналист сунул микрофон под нос Валентине и спросил, зачем ей волосы претендента на комнату.

– А затем, что нам такой сосед не нужен, – ответила Валентина. – Не нужно, чтобы устраивал тут сборы партийной ячейки. Мы политических не признаем. Если бы еще уголовник был, то ладно. Наши люди у своих не воруют. У нас традиционно воры благородные, и их народ жалеет, а политиков и чиновников не любит. И всегда не любил.

Я удивленно посмотрела на мужика. Значит, все-таки какой-то партийный деятель? Пиарится таким образом?

– Но волосы-то вам его зачем? – не отставал журналист.

– А я порчу на него наведу. У меня как раз от одной клиентки свежая кладбищенская землица осталась. Сегодня ночью выкопанная. Чего добру пропадать?

– Порча – это грех! – воздел к потолку палец мужик. – А я…

– Вы случайно не из прозревших чиновников? – спросила я спокойным голосом. – Или только мечтаете на особых местах перед телекамерами молиться? Решили попасть на амвон своим особенным путем? Через нашу квартиру? Мою комнату, купленную на совершенно законных основаниях?

– Ваша комната должна быть моей! – истошно заорал мужик. Валентина удалилась в свою комнату с вырванными волосками.

– Почему?

– Клад хочешь найти, ирод? – прищурилась Алевтина Ильинична.

Мужик заткнулся.

– Какой клад? – очнулся алкоголик Паша.

– Паша, нет тут никакого клада, – сказала ему Аллочка. – Если уж эти два проходимца, которых полиция ищет, не нашли…

– А что они нашли? – встрял художник.

– Они соседа снизу обокрали, – сообщила Алевтина. – Дыру проделали и обокрали. Ты что, все проспал?

– Так клад разве у соседа был? – не понимал художник.

– А что, и у нас может быть?! – заорал Паша и внимательным взглядом обвел коридор, в котором мы все стояли.

Телевидение все снимало.

– Валера, – алкоголик Паша повернулся к художнику. – А давай мы тут вместе поищем? У нас с Дашкой, у вас с Валентиной… Потом пропьем вместе.

– Это сокровища нашей семьи! – заорал незваный гость и тут же заткнулся.

– Значит, все-таки были сокровища? – вкрадчиво спросила Аллочка. – Но квартира-то теперь наша.

– Если вы найдете чужие вещи… – открыл рот мужик.

– На них что, бирки висят? – спросил художник. – То, что есть в моей комнате, все мое. Комната моя, вещи мои. Понял? Давай вали отсюда. Нам некогда с тобой разговаривать.

Паша с Валерой, не сговариваясь, быстро вытолкали телевизионщиков и претендента на клад из квартиры и стали обсуждать, с какого места начать поиски. Потом одновременно повернулись ко мне.

– У Вари уже все обследовано, – заявила Алевтина Ильинична.

– Когда она успела? – поразился алкоголик Паша. – Она же только что переехала.