Любовница египетской мумии

 - Если вы закончили болтать, то, надеюсь, обратите на нас внимание, - недовольно сказал знакомый голос по-французски.

 Я покосилась на горбоносую черноволосую женщину и удивилась. Никогда ранее ее не видела, но где-то слышала чуть надтреснутое контральто.

 - Я мадам Набэ из сто сорок восьмого номера, - продолжала француженка, - хочу подать жалобу на автомат в холле.

 - Анетта, не надо, - попросил приятный баритон.

 - Не вмешивайся, Жорж, - попросила дама.

 Я прикусила губу. Здравствуй, жадный Жорж, требовавший от бедного автомата батончик и получивший вместо одной сразу несколько шоколадок. Рада знакомству, Анетта. Твоему умению укрощать супруга можно позавидовать.

 - Что случилось, мадам? - спросил Азамат.

 - Сначала автомат выдал вместо дорогой конфеты дешевую, а потом стал упрекать нас, - объяснила Анетта.

 - Мы заплатили хорошие деньги и хотим иметь нормальный сервис, - встрял Жорж.

 - Разве позволено автомату по продаже батончиков укорять постояльцев? - продолжала Анетта. - Накажите его!

 - Как, мадам? - пискнул Азамат.

 - Выгоните вон, - топнула ногой Анетта, - пусть идет на биржу труда!

 Лицо Азамата вытянулось. Мне стало жаль парня.

 - Извините, что вмешиваюсь в вашу беседу, но агрегат с конфетами не может получить статус безработного. Он не человек, - сказала я.

 - Жорж, - протянула Анетта, - узнаешь?

 - Да, дорогая, - незамедлительно отозвался муж, - конечно! Мадам, вы - автомат по продаже батончиков.

 Я отпрянула.

 - Нет. Я на него не похожа. Спереди нет ни кнопок, ни деньгоприемника, не упоминая уж о витрине со сладостями.

 - Мадам, мсье, это наша гостья, - попытался спасти меня Азамат.

 - Голос! - объявил Жорж. - Мы музыканты.

 - Скрипка и альт в оркестре, - добавила Анетта, - мы никогда не спутаем звук. А ну, скажите: «Как не стыдно орудовать кулаком?»

 Я развернулась и поспешила к выходу.

 - Она автомат по продаже шоколадок! - заверещала Анетта. - Нахалка!

 - Мы подадим в суд на отель! - вторил ей Жорж. - Вы разоритесь на оплате издержек.

 Чем завершился диалог, я, слава богу, не узнала, потому что выскочила на улицу, увидела свободное такси, шмыгнула на заднее сиденье и приказала:

 - Мне в «Старый город».

 - Это далеко, мадам, - предупредил водитель, - и сейчас уже поздно.

 - Всего-то без нескольких минут восемь, - рассердилась я, - но если вам не нужен клиент, то я пересяду в другую машину.

 - Уже, - воскликнул водитель, - с вас сто пхани.

 - Расплачиваются по прибытии, - удивилась я.

 - Только не сейчас, мадам, - проворковал шофер.

 Я не стала выяснять причину, по которой он решил стребовать деньги при посадке, молча расплатилась и уставилась в окно.

 По вечерам во всех курортных местах начинается бурная жизнь, зазывалы приглашают прохожих в рестораны, магазины манят открытыми дверьми. Это вам не Париж, где после восьми вечера куска хлеба не купить, потому что местные торговцы свято блюдут свой отдых. Парижского лавочника не разжалобит стадо голодающих туристов, прибегающих в его мини-маркет в момент, когда мсье опускает железную штору. Вы хотите разжиться багетом и несколькими кусками ветчины? О, простите, господа, приходите завтра! Впрочем, ради соседки или постоянной покупательницы торговец еще может пойти на уступки. Но из-за иностранцев?! С самой милой улыбкой парижанин запрет магазин и с чистой совестью поспешит к любимому креслу перед телевизором.

 А вот на Пхасо наоборот: витрины вечером соблазняют зевак товаром, а хозяева стоят на пороге, пытаясь переманить друг у друга клиентов.

 Машина резко свернула налево, направо, выехала на шоссе. Яркие огни остались позади, по сторонам мелькали редкие фонари.

 Я проявила бдительность:

 - Куда мы едем?

 - В нужном направлении, мадам, - ответил шофер.

 - Долго еще нам добираться?

 - Минут пять, - успокоил меня он.

 Я вновь уставилась в окно. Пол уверял, что ресторан «Старый город» чуть ли не самый пафосный на Пхасо, но меня, похоже, завезли в глушь. Машина остановилась у большой горы.

 - Приехали, мадам, - нервно объявил таксист, - пожалуйста, выходите.

 - Но здесь никого нет! - засопротивлялась я. - Где «Старый город»?

 Парень включил дальний свет, лучи фар выхватили из темноты большие, похожие на замковые ворота.

 - Перед вами, мадам. Там есть калитка, ее надо толкнуть.

 - Это точно «Старый город»? - с недоверием спросила я. - Вы ничего не перепутали?

 - Мадам, я родился на Пхасо, - прозвучало в ответ, - очень прошу, покиньте такси, мне пора возвращаться.

 Не успела я выйти наружу, как машина, взвизгнув шинами, развернулась и исчезла со сверхзвуковой скоростью. Я подошла к железным воротам, обнаружила калитку и вошла. Впереди тянулась узкая тропинка, выложенная мелкими камнями. Идти по такой на высоких каблуках затруднительно, но я поковыляла. Через минуту мне стало холодно, спустя другую я сообразила, что передвигаюсь в некоем подобии тоннеля: над головой не небо, а каменный свод, по сторонам стены, выложенные из грубо отесанных плит. Кое-где светились тусклые лампы. Чем дальше я брела, тем меньше было фонарей.