Любовница египетской мумии

– Бени ам, – кричали дети, протягивая мне финики, – бени ам!..

Безропотно проглотив то ли десятый, то ли двадцатый финик, я поняла, что начинаю получать гастрономическое удовольствие от непонятной еды, вот только меня мучила икота и настораживал странный запах, исходивший от бени. Толпа ребят вокруг меня ширилась, я не успевала брать угощение, и тут один из малышей случайно встал на одну из лап моего костюма.

Раздался щелчок, скрип, повеяло странным кислым запахом. Я стояла лицом к зеркалу, увидела, как из пасти маски вырвалась струя дыма, уши встали торчком, и услышала, как из головы полилась песня.

– Холи бени! Ам-ам! Пин-пин! Бам-бам-бам!

Костюм был снабжен магнитофоном.

Теперь на меня обратили внимание и взрослые. Взявшись за руки, дети и их родители начали водить хоровод вокруг юнуки. Я поняла, какие ощущения испытывает новогодняя елка, но не могла выйти из роли, потому что хорошо запомнила слова девочки о любви пхасцев колотить иностранцев, которые смеют наряжаться в костюм символа острова Пхасо. Что мне оставалось делать? Я хлопала в ладоши, боролась с изжогой, кашляла от дыма, который вырывался из моей же пасти, и старалась не наступить в большую лужу. Похоже, резервуар с водой в карнавальном прикиде был безразмерным.

– Холи! Холи! – орал людской круг.

– Ам-ам, пин-пин, – отвечала я, боясь, что таким образом проведу остаток дня и большую часть ночи.

Через десять минут мне захотелось пить, спустя пятнадцать стало понятно: необходимо срочно посетить дамскую комнату.

– Мама, – закричал по-французски симпатичный кудрявый малыш, – а когда юнуку сожгут?

– В полночь! – проорала в ответ светлокожая женщина в ярком платье.

Я замерла и воскликнула:

– Что значит сожгут?

Дама с ребенком погрозила мне пальцем.

– А то ты не знаешь! Самого красивого и веселого юнуку выбирают царем карнавала, а затем он идет в костер. У тебя есть все шансы стать лучшим. Эй, ты испугался? Это же не по-настоящему! Правда, в прошлом году на юнуке шкура вспыхнула, но ничего страшного не случилось. Наш добрый монарх оплатил ему пересадку кожи во Франции. Смотался юнука на халяву в Европу, сейчас уже без костылей ходит.

– Мама, – прошептала я, – ам-ам, пин-пин! Слава Жанны д’Арк и Джордано Бруно мне не нужна.

– Олмаси кудру! – ожило радио.

Хоровод распался, покупатели бросились к эскалатору.

– Счастливый час, – по-французски заголосил усилитель на третьем этаже, – ровно шестьдесят минут все товары по три пхая. Торопитесь! Лучшие платья, косметика!

Я оглянулась в поисках туалета, но тут же сообразила, что не смогу воспользоваться унитазом из-за костюма, и решила оставить попытки найти сортир. В конце концов, в моем положении есть большой положительный момент: если юнука прилюдно описается, все будут страшно рады и начнут аплодировать.

– Бени, ам, – сказал знакомый голос, я резко повернулась на сто восемьдесят градусов и завопила:

– Лариса!

– Юнука! – подскочила экскурсовод. – Мы знакомы?

Я схватила Лару за плечо.

– Скорее, купи мне платье, джинсы, халат, наплевать что! Меня могут побить, сжечь на костре. Шкура отчаянно воняет, у меня все тело чешется, я мечтаю о стакане воды, могу описаться. Ты меня не узнала? Я Даша Васильева, преподаватель французского языка из Москвы, член твоей группы туристов.

Слава богу, у Ларисы имелась машина, небольшая малолитражка, куда с трудом влезла голова юнуки. Еще больших усилий мне стоило раздеться, но в конце концов карнавальный костюм очутился в багажнике, я натянула на зудящее тело в спешке приобретенный Ларисой розовый сарафан, сунула ступни во вьетнамки и простонала:

– Включи кондиционер на полную мощность.

– Где ты взяла наряд юнуки? – полюбопытствовала экскурсовод. – Ты сильно рисковала, разгуливая в нем по улицам. Пхасцы очень ревниво относятся к соблюдению традиций.

Я испытала огромное искушение рассказать правду, но вспомнила огорченное личико Ари, сообразила, что являюсь официальной женой Себастьяна, и буркнула:

– Это глупая шутка.

– Да уж, – хмыкнула Лариса, – завтра мы идем в музей, не вздумай там пошутить. Постой! Когда все вернулись в автобус, я спросила: «Где Дарья?» А Гена ответил: «Она встретила приятелей из местных. Они обещали доставить ее к ужину в отель». У тебя есть знакомые пхасцы? Это их костюм?

– Угу, – соврала я, – точно! Ты угадала.

Очутившись в холле гостиницы, я увидела Геннадия, мирно перелистывавшего глянцевый журнал, и набросилась на него с упреками.

– Как ты мог меня бросить?

Сорокин отложил издание.

– Давай без претензий! Я ждал в холле, потом выходит хозяйка, орет, что клиентка удрала в дорогом платье, ее якобы утащили знакомые, грозится вызвать полицию. Мне пришлось заплатить за шмотку.

– Так тебе и надо, – топнула я ногой, – мог бы насторожиться, понять, что со мной произошла неприятность! Вот и понес материальный ущерб.

Геннадий вновь взял журнал.

– Я не истратил ни копейки. Дал ей твою кредитку.

– Мою? – подпрыгнула я. – Где ты ее взял?

– В сумочке, – преспокойно пояснил Сорокин, – она в примерочной осталась. Платье твое, делай с ним что хочешь. Еще вопросы есть?