Любовница Иуды

– Хочешь обидеть? За евангельского Иуду я не отвечаю. Это на совести апостолов.

– А Иисус?

– Не совсем таков. Но более-менее похож.

– Как тебе наш Тотэмос?

– Я будто попал в свою древнюю Иудею. Кругом одни патриоты и учителя. Боюсь, что и конец будет тот же…

– Ты посетил гробницу Великого Островитянина?

– Следователь Джигурда водил на экскурсию… Ничто не ново под колесом луны! Эти скифы талантливо крадут отовсюду понемногу и выдают за своё. Кто он такой, ваш Великий Островитянин?

– Когда-то он действительно был мой. Казался посланным свыше вождем и пророком. В школе я вообще боготворил его. Как и положено! Потом даже пытался сопоставлять его жизнь и деятельность с Писанием. Вспомни: Иегова разрешил Навуходоносору срубить могучее дерево господства Бога. На корень дерева были наложены железные и медные узы – до будущего разрешения ему расти. Это случилось в дни последнего царя – Седекии. Потом пошли, по словам Иисуса, определенные времена – период существования без божественного дерева. Их срок указом в книге пророка Даниила и составляет семь времен. Это 2520 лет… Не буду утомлять тебя подсчетами. Кончились эти смутные времена в тот самый год, когда деятельность Великого Островитянина достигла своего пика. Вспыхнула первая большая война, начатая каинитами. Сбывались предсказания о последних днях, а именно: восстанет народ на народ, царство на царство, и будут голод и мор, землетрясения по местам, умножения беззакония…

– Думаю, твои привязки истории к Писанию не очень нравились Веберу?

– Тебе уже Ксения рассказала? Да, он приходил в ужас от моих изысканий. Даже поставил на одном собрании вопрос о моем пребывании на сходках. Я тогда был молод, и мне простили. Лично ко мне Вебер относился заботливо, по-отечески. И я к нему соответственно. Хотя имелись у нас разногласия. Великого Островитянина он считал злейшим врагом человечества. На этой почве Вебер постоянно конфликтовал с властями острова. А я исходил из принципа: кесарю – кесарево… Вспоминал сказанное апостолом Павлом: каждый пусть остается на своем месте. Вполне разумный компромисс. Не надо лезть в политику. Вебер обвинял Великого Островитянина в разрушении церквей. Я возражал: не он разрушил, а его ученики. Разве Иисус не говорил: разрушу сей храм и в три дня построю новый? А чем лучше, казалось мне, наша церковь? Та же торговля, только свечами, крестиками и ладанками, то же фарисейство, угодничество перед людьми в рясах, поклонение рукотворным иконами… Да ведь и сам Вебер выступал против всего этого!

– Как ты смотришь на то, чтобы я организовал «Общество друзей Иуды»? Можно называться и «Свидетелями Иисуса».

– Не паясничай. Об этом я тоже часто спорил с Вебером. Он делал основной упор на Иегове и часто забывал про Христа, они оба как бы сливались у Вебера воедино. Я же хотел некоторого разграничения. Для меня Христос был, прежде всего, Сыном Человеческим, а уж потом Божьим. А Вебер все человеческое в нем как бы не принимал в расчет. Наша община стала смахивать на некий иудаистский филиал веры. Моя островитянская натура не могла с этим мириться.

– И вы разошлись, как в море корабли?

– Быстро ты наших словечек нахватался. Произошло наихудшее, даже вспоминать об этом – как Сократу пить цикуту. Дело вот в чем: Вебер давно сидел на крючке у секретной службы безопастности Тотэмоса. Я тоже был на заметке. Но ко мне относились благосклонно: я их устраивал. Однажды меня вызвал к себе Ферапонтов – он тогда руководил этой службой, и прямо в лоб заявил: у нас, мол, имеются все права запретить деятельность организации. Но у вас, сказал он, есть выход – добиться переизбрания Вебера и самому стать надзирателем. Дайте нам, говорит, имена наиболее рьяных его сторонников и защитников, и мы с ними интеллигентно потолкуем, а вы поговорите со своими людьми. Я знал, что со службой безопастности не шутят. И сделал всё, как велел Ферапонтов: ради спасения общины! Был уверен, что смогу оживить её деятельность, очистить от рутины и привлечь молодых островитян. Вебер же своей непримиримостью мог все погубить. В общем, я деликатно побеседовал со старейшинами и теми старшими из мужчин, кто поддерживал мою линию на обновление. Они согласились. Ферапонтов со своей стороны поработал с приверженцами Вебера: припугнул их в свойственной ему манере сытого льва. В конце концов, на областном собрании выбрали меня, причем с солидным перевесом в голосах.

– Ну и в чём здесь трагедия? Неужели Вебера это убило?