Любовница короля (СИ)

— У нас с твоим дядей всегда были натянутые отношения, — едва слышно призналась она. — Стоило выйти за него замуж и стать Холл, как я поняла, что он ко мне будет холоден до конца жизни. Алекса, мы много лет жили с ним под одной крышей, спали в одной постели, ели с одного стола. Вот только я его никогда не интересовала. Твой отец часто говорил брату о том, что нам нужно завести детей. А мой муж всегда отшучивался, придумывал отговорки. По правде говоря, мы с ним даже никогда не занимались любовью. У нас не было близости, понимаешь?

— Как же ты… — задумалась Алекса.

— Другие мужчины. Кларк не возражал. Он говорил, что я женщина и мне нужно мужское внимание, какое он не сможет дать. Он сразу расставил все по своим местам. Сказал, если я понесу от кого-то ребенка, он признает его своим наследником. Это избавит от проблем с бумагами.

— Допустим, вы не занимались любовью. Это все равно не отменяет факта того, что ты покрывала его.

— А вот это, милая, обратная сторона нашего брака. Твой дядя меня пугал. Знаю, что ты достаточно натерпелась, когда поехала в двенадцать лет в твердыню Оран с человеком, который пугает. Карл Масур способен запугать любого, потому что этот взгляд убийцы, это жуткий голос и характер делают его жутким монстром. Кларк Холл не был монстром. Он был настоящим чудовищем. Этот человек был помешан на медицине, а на ком стоит проверять новые реагенты? Разумеется, для этого подойдет любимая жена.

Алекса поморщилась, но промолчала.

— Не знаю, помнишь ты это или нет, но мы часто куда-то уезжали. Дело в том, что у него в столице была лаборатория, где он ставил опыты на крысах, на лягушках и прочих тварях. Если опыты показывали положительное воздействие, как любил выражаться Кларк, их следует провести на человеке. Он вкалывал в мой организм жуткие смеси, а мне оставалось молиться, чтобы не умереть в страшных муках. Порой, лекарства вызывали такие жуткие эффекты, что просто кошмар. Я теряла сознания, из памяти пропадали дни, недели, месяцы. Всевышние силы, я не знаю, что делала, когда мне было двадцать три. Я до сих пор не помню тот год.

— Прости, тетушка, — промолвила Алекса. — Я этого не знала.

— Твой дядя был помешан на медицине. Я ложилась спать и боялась, что никогда не проснусь. Он столько раз обследовал меня, что можно сбиться со счёта. Разумеется, когда ты упала, я попыталась с ним поговорить. Кларк ничего не сказал. Только посмотрел на меня так, словно хотел препарировать как лягушку, а потом сделал вид, будто бы ничего не случилось.

Алекса снова промолчала.

— В ту ночь, когда твоя сестрица вышла замуж, они с графом занимались любовью, а я читала книгу в кровати, до меня донесся крик, за которым последовал глухой хлопок. Кричал Костин, а хлопком была ты. Ты выпала из окна, Алекса. Я вышла из комнаты, пытаясь понять, что случилось, и увидела мужа твоей сестры без одежды. Он быстро спрятался в комнате, а я, поправив халат, пошла вниз и увидела, как Кларк ведет нянечку в спальню. Эта милая женщина подняла голову и посмотрела на меня остекленелым взглядом, словно из неё высосали душу и забрали сердце. Потом в дом вошел Костин. Он орал до безобразия громко, однако я видела, как Кларк смотрел. Когда Роберт занес тебя в комнату, всю окровавленную и поломанную, как тряпичную куклу, все были в ужасе, а Кларк смотрел так, словно находился на пике удовольствия. Будто бы он смотрел не на израненную девочку, а на голую женщину, с которой хочет заняться любовью.

— Он мог мне помочь, — сказала Алекса. — Я много раз об этом думала. Он мог бы меня не убивать и в любой момент мог спасти жизнь. Пока я жила в доме Грез, до меня доходили слухи о том, как Орлан де Месс проводит операции. Он спасал людей с такой легкостью и изящностью, с которой танцуют на балах. Странно конечно. Он спас столько жизней, а мою жизнь чуть не загубил.

— Это так, — подтвердила Хлоя. — Пока Роберт бегал за единственной знахаркой в округе, мы с твоей сестрой пытались снять с тебя одежду, промыть раны, сделать хоть что-нибудь. Карла рыдала, пыталась разбудить нянечку, полагая, что женщина изрядно выпила, а я смотрела на мужа и взглядом умоляла его помочь тебе. Он ничего не сделал. Утром, когда за тобой присматривала мать Костина, я уже с трудом держалась на ногах, падала и хотела спать. Роберт сказал, что все будет хорошо, хотя в душе тоже плакал, но все равно верил в лучшее. Именно в то утро, когда мы с мужем пошли спать, случилось необъяснимое. Я хотела с ним поговорить, а он вытащил какой-то футляр и посмотрел мне в глаза. Я побоялась открыть рот. Он сказал, что никогда меня не любил, и не будет любить так, как любит науку и самую красивую женщину на земле. Сказал, если я буду хорошо себя вести, проснусь, а через несколько дней мы уедем. Сказал так, чтобы я поняла. И я поняла, что если начну говорить, больше никогда не проснусь. Я так и ничего не сказала.