Сбросив в себя белое одеяние с красным крестом, она облачилась в голубое платье, в каком была во время штурма поселения Дубки. Без оружия, без шанса на выживание, Алекса вышла на рассвете из избы, оставила Костина, Карла и Хлою, а сама пошла к твердыне Оран, чтобы поставить конечную точку в этой войне. С неё было довольно боли и страданий, которые она принесла своими поступками, бунтами и ошибками. Это должно было прекратиться.
Алекса вышла на поле, где стояли шатры и отдыхали люди. Запах дыма и искры тлеющих костров продолжали клубиться над местностью. Люди кашляли так громко, что сводило челюсть. Тысячи и тысячи людей загибались из-за своенравного короля, пирующего в теплых покоях.
Она возникла словно дым, прошла мимо одного шатра, мимо другого, обошла группу людей, обращая внимания, что все с ужасом и удивлением смотрят на неё. В их глазах она была иллюзией, посланной жутким колдовством. Возможно, кто-то узнал её в лицо, некоторые же недоумевали от того, что какая-то женщина пришла в их вотчину в синем платье. Заметив молодую женщину, задыхающуюся от кашля, Алекса подошла к ней, черпнула из чана теплой воды и поднесла ей кружку, чтобы напоить умирающую.
— Спасибо, — откашлявшись, молодая женщина подняла глаза и удивилась. — Кто вы?
— Всего лишь тень, — Алекса поцеловала её в лоб, помогла лечь на лежанку, укрыла теплым одеялом и пошла дальше.
Она шла по полю, усыпанному шатрами, помогала тем, кому могла помочь и говорила людям, что хочет им что-то показать. Обойдя низину, она не стала называть своего имени, а под воздействием дурманящих слов и своей легенды смогла найти тех, кто захотел пойти к воротам твердыни Оран. Казалось, что этих уставших людей больше не заботит крестовый поход. Люди просто умирали и не знали, что тут делают. Среди сотен заболевших, она видела нескольких здоровых. Для такого огромного войска это сильный удар. Уже было понятно, что немногие переживут зиму.
Алекса поднялась по склону, прошла в открытые ворота и оказалась на главной площади твердыни. В замке жили только те, кто носил красную повязку на рукаве и эти люди точно знали, зачем сюда пришли. Стоило Предвестнице появиться, все напряглись, схватили палки и приготовились мстить.
— Во все времена у преступника, приговоренного к смерти, было и остается право на последнее слово, — спокойно сказала она. — Вы успеете отомстить. Я пришла и никуда не уйду. Но прежде, я войду в твердыню и сделаю это не одна.
— Войдешь! — Алекса посмотрела в сторону того, кто на неё зарычал и увидела молодого разведчика, юношу, которого она отпустила рядом с твердыней Гордон. Он должен был уйти на запад, но вернулся и вступил в армию. — Это Предвестница! — указав на неё палкой, заявил он.
— Думаю, все уже в курсе, — пожала плечами Алекса. — Люди внизу так больны и устали, что им совершенно наплевать на этот крестовый поход. Я прошла сюда и никто мне ничего не сделал.
— Да потому что ты ведьма! — заявил этот же юноша, крепко сжимая палку.
— Позвольте попасть в твердыню, — попросила Алекса. — Я имею право сказать последнее слово и скажу его…
Она не успела договорить, как ей по голове ударили палкой. Алекса рухнула на грязную землю и толпа разъяренных фанатиков накинулась на неё. Её били палками, ногами, тыкали лицом в землю и швыряли из стороны в стороны. Это продолжалось до тех пор, пока на ней не разодрали всю одежду, после чего бросили совершенно голую в лужу.
Захлебываясь кровью, она перевернулась на спину и улыбнулась. У неё были отбиты рёбра, возможно, было несколько переломов, разбиты губы и сломан нос. Глаза заплыли от синяков и побоев, но Алекса все равно видела и чувствовала, как на лицо капают капли дождя. Тело стало грязным, побитым, да и выглядела прежняя герцогиня так, словно была уже мертва.
— Отведите меня к королю, — не скрывая улыбки, попросила она.
Последнее, что она увидела, было подошвой тяжелого сапога.
***
— Алекса Масур…
Приходя в себя, она открыла глаза и увидела самодовольную улыбку Ивара Остина. Алекса попыталась встать, но была скована болью в груди. Резкая боль отдалась от ребер по всему телу так резко, что, казалось, будто болели даже волосы. Она открыла глаза и поняла, что находится в тех же самых покоях, что и раньше. В этом же самом месте у неё вырезали из чрева ребенка.
— Назвал меня по имени? — она положила голову на подушку и улыбнулась. — Как это мило. Почему не шлюха?
— Решил отдать дань уважения, — признался Ивар. Он сидел на краю постели, а вокруг никого не было. — Мы вернулись к тому с чего начали.
— Ага…
— Признаюсь, я уже думал, что ты и вправду не придешь. Но все же совесть у тебя есть и я этому очень рад, — он продолжал улыбаться. — Люди — вот твоя главная слабость. Ты привязана к дочери, привязана к любимому мужику, а после своего маленького восстания стала мучиться совестью. Я все же смог тебя выкурить из лесов.
— Вот в чем дело… — задумалась Алекса. — Так это был ты, да?